Когда-то меня до глубины души потрясло кино «История рядового Райана». Чтобы вернуть матери последнего из пятерых сыновей, гибли солдаты. Вот это пристальное внимание командования к судьбе одного солдата и его матери, как мне кажется, больше всего поразило меня в фильме.
«Русский дневник» Стейнбека - попытка американского писателя показать лица русских людей крупным планом. Не групповой портрет поколения победителей, а конкретных людей, с их болью и радостью, в будничной обстановке.
В 1947 году Стейнбек с фотокорреспондентом Робертом Капой едет в Советский Союз. Американцы не понимают русского интереса к посещению музеев. Это почти религиозное поклонение мраморным бюстам вождей, документам, фотографиям, чекам вызывает у них ироничную улыбку. Оказывается, принимая гостей из другой страны, они показали бы новые городские кварталы, стадион, аэропорт...
Поражает американских гостей отношение в России к писателям – «инженерам человеческих душ». Они обеспечены, устраивают приемы в дорогих ресторанах, много говорят о литературе. Стейнбек подчеркивает, что в Америке писатель – личность одинокая, часто замкнутая в своем творческом мире, а его успех зависит исключительно от интереса читателей. С искренним простодушием он хвалит военные репортажи Симонова, а его пьесу «Русский вопрос» считает откровенно слабым, надуманным произведением.
Стейнбека восхищает русский балет с огромным актерским составом, какого не может себе позволить ни один Коммерческий театр за границей
Студенты МГУ, такие же веселые и заводные, как вся молодежь. Но Светлана Литвинова, их переводчица, кажется ему слишком серьезной девушкой, принципиальной и неприступной, словно несет в себе печать сурового религиозного воспитания американской семьи XIX века.
В московских ресторанах гостей утомляет плохой джаз, зато в украинском селе поражает самодеятельный оркестрик, играющий от души. А в Клине, в доме-музее П.И. Чайковского, они услышат в детской игре на фортепиано одиночество маленького музыканта.
По-настоящему Стейнбек восхищается трудолюбием людей в колхозе имени Шевченко, что вручную собирают урожай, так как в послевоенных деревнях совсем нет техники. Видят, как многие мужчины вернулись в войны инвалидами, поэтому огромная работа ложится на плечи женщин и детей. Девушки, танцующие друг с другом, тоже эхо войны. Босоногие, но счастливые, они умеют от души веселиться.
В разрушенном Сталинграде американские журналисты видят людей, живущих в подвалах и бараках, но удивительно опрятных. «Мир наградил Сталинград медалью, а город нуждается в бульдозерах для разбора завалов», - замечает Стейнбек. Его проницательный взгляд уловил, что простые люди живут надеждой, что цены на продукты и товары первой необходимости снижаются, а значит, жизнь становится лучше.
Писатель восхищается грузинским гостеприимством, красотой гор, курортами, куда рабочие могут приехать по профсоюзным путевкам, старинными храмами, что сохранились на этой благодатной земле. В грузинах он замечает «веселье итальянцев и физическую энергию бургундцев».
В каждой строчке «Русского дневника» Стейнбека - желание показать миролюбие русских людей, их гостеприимство, щедрость, веру в лучшее. Увидеть личности в групповом портрете послевоенной эпохи помогает этот дневник.