Оперативники получили очень ответственное задание - вывезти из Магадана скопившееся там рудное золото. Причем все это следовало проделать в глубокой тайне и с величайшими предосторожностями, вплоть до уничтожения всяких следов.
В музее истории УМВД России по Хабаровскому краю среди многих экспонатов периода Великой Отечественной войны и войны с Японией есть уникальная фотография. На ней запечатлена в полном составе оперативная группа отдела по борьбе с бандитизмом (ОББ) Управления милиции УНКВД по Хабаровскому краю. В центре - начальник ОББ К.И. Григорьев. Именно ему доверили осенью 1941 года самую секретную тогда операцию - вывезти из Магадана 300 пудов золота.
…Шел первый год Великой Отечественной войны. И хотя линия фронта пролегала за многие тысячи километров от дальневосточной окраины, ее огненное дыхание явственно ощущалось и здесь: неспокойно было на южной границе с Маньчжурией с нависшей над ней миллионной Квантунской армией, активизировалась вражеская агентура, подняла голову уголовная преступность. Криминогенная обстановка во второй половине 1941 года выросла почти в три раза.
В эти годы милиция и уголовный розыск вели борьбу не только с уголовщиной, но и с такими видами преступности, как военное и трудовое дезертирство, паникерство, распространение разного рода слухов и измышлений. Нужно было, и как можно быстрее и квалифицированнее, переводить промышленность и сельское хозяйство на военные рельсы, оказывать всемерную помощь фронту и, естественно, заботиться о защите дальневосточных рубежей.
…Наступил сентябрь. УНКВД по Хабаровскому краю получило очень ответственное задание - вывезти из Магадана скопившееся там рудное золото. Триста пудов. Причем все это следовало проделать в глубокой тайне и с величайшими предосторожностями, вплоть до потопления корабля, если ему преградят дорогу японские суда. В то время они уже утюжили воды Охотского моря вблизи Курил, и возможность встретиться с ними не была исключением.
Для выполнения этого задания в Хабаровске на базе отдела по борьбе с бандитизмом была создана оперативная группа из двадцати трех человек во главе с К.И. Григорьевым.
Константин Иванович Григорьев прибыл на Дальний Восток в 1936 году после окончания с отличием Центральной высшей школы МВД СССР. Сельский батрак, затем боец кавказского эскадрона ЧОН (части особого назначения), он уже к началу сороковых годов считался одним из лучших сыщиков Дальнего Востока. В Хабаровске прослужил с 1938 по 1944 год. Возглавлял отдел уголовного розыска управления милиции, а затем отдел по борьбе с бандитизмом УНКВД края.
Добравшись по Амуру до Николаевска, оперативная группа, как и было условлено, ночью, чтобы не привлечь внимания, перебралась на борт тральщика, выделенного для проведения операции командованием Тихоокеанского флота. Погода выдалась скверная: дождь вперемежку со снегом, штормило, иногда навстречу попадались плывущие льдины. В общем, все предвещало наступление ранней зимы. В пути оперативники держались бодро, мужественно перенося качку, многим такое путешествие было в новинку.
В Магадане пришлось задержаться чуть ли не на месяц, пока не доставили с приисков груз. Много времени ушло на оформление, конспиративную погрузку и так далее. А когда покинули бухту и вышли в открытое море, поняли: пройти к Николаевску-на-Амуре вдоль Охотского побережья не удастся, на пути почти сплошной лед. Пришлось серьезно задуматься. Вернуться назад - значит, не выполнить задание. Идти во Владивосток или Находку через пролив Лаперуза, мимо японских берегов - большой риск, мало ли чего можно было ожидать тогда от японской военщины. Однако решили все же рискнуть…
В музее истории УМВД России по Хабаровскому краю есть и аудиозапись воспоминаний Константина Ивановича о самом кульминационном моменте этой операции. Вот что он рассказал, посетив музей в один из последних своих приездов в Хабаровск:
- Когда наш тральщик, обогнув Сахалин, вошел в пролив Лаперуза, все свободные от вахты члены команды и мои ребята, будто сговорившись, высыпали на палубу, молча рассматривали проплывающие мимо очертания чужих берегов. Однако, как я вскоре заметил, их интересовали не столько берега, сколько сама морская поверхность. Каждый, очевидно, гадал: пронесет или не пронесет, встретится или не встретится кто-либо из чужестранцев и чем все это может обернуться.
И как бы в подтверждение нашему волнению и предчувствию, что если что-то должно произойти, то непременно сейчас, сигнальщик доложил капитану: «Слева по курсу подводная лодка!». Сыграли тревогу. Матросы и мои люди быстро заняли свои места, как и было условлено заранее. Сам я взбежал на капитанский мостик, взял бинокль и стал наблюдать за перископом. «Готовиться к всплытию», - сказал капитан и, повернувшись ко мне, спросил: «Что будем делать, если потребуют досмотра?». Я ответил: «Поступим так, как предписано приказом».
Вскоре японская подводная лодка всплыла и какое-то время следовала курсом, параллельным с нами, как бы присматриваясь. Затем просигналила: «Стоп машина! Что на борту?». Тральщик замедлил ход. Последовал ответ: «Мирный, правительственный». Снова пришел сигнал: «Требую досмотра». Мы ответили: «Досмотр только с согласия советского правительства». И стали ждать.
Трудно сказать, как подействовало на японского капитана наше решительное «нет», подкрепленное кое-какими приготовлениями команды к оставлению транспорта на случай его торпедирования. Однако в поведении японцев агрессивности пока не замечалось. Нашему радисту было слышно, как усиленно работает их судовая рация. Очевидно, шел активный обмен мнениями. Наш радист тоже успел отстучать шифровку, но ответа не получил. Оставалось ждать и надеяться на фортуну.
О том, что в случае захвата японцами нашего транспортного средства оно должно быть взорвано, знали, конечно, далеко не все. Но каждый находившийся на борту понимал, что отдать такое богатство в руки, может быть, завтрашнего врага - это преступление. И готов был пожертвовать своей жизнью…
В таком состоянии мы пребывали ровно два с половиной часа. Они показались нам вечностью. Никто не дрогнул, не впал в истерику. Все это время японская подлодка, что называется, не спускала с нас глаз. Наконец с нее просигналили: «Следуйте своим курсом». Наш капитан дал команду: «Полный вперед!». Во всю мощь заработали машины. Расстояние между нами и подлодкой стало медленно увеличиваться. Вскоре она и вовсе растаяла в морской дали.
Прошло какое-то время, и все мы облегченно вздохнули: навстречу нам вставали в голубой дымке скалистые берега родной земли.
Так закончилась эта мало кому известная экспедиция. Она стала своеобразным прологом к эпопее большой работы одного из отрядов советской милиции в годы Великой Отечественной войны на восточных рубежах страны.
С той поры минули десятилетия. Нет уже никого в живых из той оперативной группы ОББ. Но память человеческая хранит воспоминания о людях, которые защищали Родину в глубоком тылу на самом, пожалуй, трудном и ответственном участке фронта - на рубеже долга, человеческой совести и справедливости.
После окончания Второй мировой войны К.И. Григорьев был назначен начальником УВД Еврейской, а затем Амурской, Кемеровской областей. Выйдя на пенсию, генерал-майор внутренней службы не терял связи с бывшими товарищами по оружию и коллегами по службе, вел большую общественную работу и активную переписку, в том числе с музеем истории хабаровской милиции, где и хранятся сегодня его воспоминания. Переписка с ним прекратилась в 1993 году…
Читайте также: