В последнее время все чаще встречаю в рекомендациях и рейтингах вроде «Топ 10 книг обязательных к прочтению на карантине» роман Альбера Камю «Чума». В общем не то чтобы удивительный факт, учитывая нынешнюю ситуацию. Но тем более странно отмечать для себя, что прежде о сюжете этой книги так буквально я всерьез никогда рассуждал. После первого прочтения темой «Чумы» для меня лично, была не сама чума. Этот художественный ход воспринимался скорее, как удачная метафора любой катастрофы в широком смысле. И более узко «коричневой чумы» фашизма постепенно, но верно захватившей Европу при жизни писателя. Нельзя же назвать совпадением, что написан он был как раз в годы немецкой оккупации Франций. В связи с этим я хотел бы привести ниже цитату белорусского писателя-фронтовика Василя Быкова:
«Наше время сложно во всех отношениях. Сложность времени, его драматизм и трагизм Камю чувствовал, может быть, лучше других. И он создал, наверное, одно из лучших, самых лучших произведений нашего века — роман „Чума”. Роман этот, конечно, при внимательном чтении отвечает на многие вопросы, которые стояли до нас и которые, наверное, останутся после нас. Я теперь очень пониманию Твардовского, который когда-то говорил и писал, что „Чума” Камю является евангелием XX века. Это совершенно справедливо. Человек может только или оставаться человеком, или перестать существовать. Так вот, со всей категоричностью, я думаю, очень убедительно Камю в своей „Чуме” показывает, что значит быть человеком в этих условиях»
Камю обычно причисляют к течению экзистенциализма, возникшему в европейской культуре в первой половине XX, хотя сам писатель экзистенциалистом себя не считал. Тем не менее близкая дружба с Сартром и тематика произведении, все-таки позволяют провести такую таксономическую операцию и приписать его к этому обширному культурному пласту с нечеткими очертаниями, который мы все называем словом «экзистенциализм». Пограничная ситуация жизни и смерти, которая выдергивает человека из привычного мира машинального существования и ставит перед трагической свободой выбора – один из основополагающих концептов этого движения. Сам Быков тот автор, чье творчество во многом о том же – как остаться человеком в нечеловеческих условиях.
Что, значит быть человеком? В этом вопросе, по-моему, удачно упакован кристаллизированный смысл этой работы Камю, а эпидемия болезни создает необходимые условия, ту самую пограничную ситуацию, которая обнажает зияющую пустоту бытия и абсурдность жизни в мире без Бога. Вероятно, чума в воображении читателя может быть заменена на любое другое бедствие. Сам конструкт романа довольно гибкий, содержит в себе многочисленные аллюзии к другим подобным историческим событиям, зовет вслед за собой, создавая многочисленные ассоциации. Цель здесь не столько описать одну конкретную эпидемию, но скорее создать морфологию массовой катастрофы. И то, что сюжет так удачно вписывается в сегодняшнюю повестку, конечно делает произведению честь. Можно только в очередной раз восхитится писателем-Камю. Однако сравнение с Евангелием, по-моему, говорит о времени и контексте написания книги больше, чем о релевантности самого сравнения.
Буквальный перевод слова «Евангелие» с греческого – благая весть. Весть о спасении рода человеческого, новый нравственный закон дарованный нам Сыном Божьим. Иисус говорит: «Не мир Я вам принес, но меч…». В каждом из вас идет битва за вашу душу, вы свободны в своем выборе, но за него с вас спросят там, в другом мире. Да, будет тяжело, но награда того стоит. А мир «Чумы» Камю – это мир Сизифа. В нем нет загробной жизни, нет награды, но оставаться человеком все так же тяжело. Все равно что, каждый день проходить в игольное ушко. Поэтому человек подобен Сизифу, который втаскивает на гору тяжелый камень зная, что тот упадет и все повториться вновь. Вот такими размышлениями главного героя кончается роман:
«Вслушиваясь в радостные крики, доносящиеся с улицы, он думает о том, что любая радость находится под угрозой. Микроб чумы никогда не умирает, он десятилетиями способен дремать, а затем может наступить такой день, когда чума вновь пробудит крыс и пошлёт их околевать на улицы счастливого города».
Оба они, французский писатель и белорусский, жили в действительно ужасное время двух мировых войн. Именно после этих событий, как маркер мирового кризиса веры встал вопрос «Как же Бог мог допустить Освенцим?». Кто-то в тяжелые времена обретает веру, а кто-то ее теряет и принужден искать утешения в другом. После мировых войн многие действительно не смогли оправдать для себя произошедшее максимой « Пути Господни неисповидимы » и остались жить в мире мертвого Бога. Этот мировоззренческий конфликт в книге выражен через взаимоотношения доктора Риэ и отца Панлю. Ответ Риэ на проповедь Панлю, призывающую к смирению и принятию страданий, звучит так: «даже на смертном одре я не приму этот мир Божий, где истязают детей». Почти что, прямая гиперссылка к другому автору, которого так же время от времени записывают в экзистенциалисты без его ведома – Достоевскому и его «Братьям Карамазовым». «Не Бога не принимаю, Алеша, я только свой билетик ему почтительнейше возвращаю», говорит Иван Карамазов и это та точка, где сходятся два персонажа из разных эпох.
«Чума» бесспороно мощная книга, но хотелось бы предостеречь, тех кто хочет скрасить время на самоизоляции и отвлечься от забот. Так как она, при «внимательном чтений», ваших тревог может и не убавить, а совсем наоборот.