Здравствуй, дорогой читатель. Сегодня последняя часть воспоминаний моего папы. Он сам расскажет, как дети пережили войну. Для них она была другая. Запись 2007 года.
Первый год войны
«Денег в мамином платке не осталось. Она продавала вещи: утром увозила, а возвращалась без них. Все, чтобы прокормить нас.
Мама устроилась на завод, но соседка Лобачева, зав.столовой, знала, что она вкусно готовит, забрала к себе поваром. Я иногда ходил в столовую. Она выносила тарелку супа или котлету, что-нибудь уносил сестренке.
Урожай картошки в 1941 г был хороший. В яму спускать не стали - боялись, украдут. Между ножками кроватей заложили доски и засыпали картошку. Она через месяц начала расти. Регулярно перебирали, отрывали ростки.
Перед школой из папиной куртки сшили пиджак. В школе меня прозвали «кафтан». Выручала швейная машинка, мама шила всем.
Я пошел в 1-й класс школы №8. Одноэтажный барак, коридор, направо и налево классы. Из коридора топились печки в классы. Тётя Оня совок для печи носила с собой, чтобы мы не утащили. Из печей вырывался черный дым.
Первая учительница Зинаида Ивановна учила нас полгода, затем пришла проститься – уходила на фронт. Ходили слухи, что она повторила подвиг Зои Космодемьянской.
В военное время и баловство особое. Большинство росло без отцов. Матери работали по сменам, мы были предоставлены сами себе.
Особенность военного воспитания - любой взрослый мог делать замечание пацанам и, давать подзатыльники. Вечером ещё родительское наказание. Неравнодушному, мама говорила: «Спасибо».
Мне частенько попадало. Мама отходит бельевой веревкой, а потом плачет. Слезы - самое тяжелое наказание. Папе она об этом не писала, а я боялся.
В порожняках находили много патронов. Чтобы сорвать урок, бросали в печку обойму патронов, и - канонада! Урок сорван – разборка - вызывают родителей - слезы мамы. Тяжелое наказание.
Увидел на парне коньки «снегурки», смастерил из подручных материалов. Основа из дерева, полозья из проволоки 6мм. Коньки - к валенкам.
Нашел раму от велосипеда, смастерил деревянный руль, колеса от телеги – на ней возили картошку. Привязал веревку, и ребята катали меня на велосипеде по всему поселку. С тех времен люблю заниматься самоделками.
Дружил я с ребятами помладше и всегда верховодил. Самая любимая игра «В Чапаева». Мы ходили на конный двор, выбирали широкую доску, обмазывали ее свежим навозом и катались с горы, представляя себя на броненосце.
Тяжелые 1942-1943 годы
В 1942 г ввели хлебные карточки, хлеба не хватало. Ели картошку, но она исчезала очень быстро. Не стало тетрадей, не хватало учебников.
Учился я неважно. Устные предметы давались легко, тяжело - русский язык. Правила знаю наизусть, применить не могу. Диктант для меня был всегда трагедией. Любил учить стихи, помню их и сегодня.
Мы писали на оберточной бумаге. С фронта приходили треугольники-письма тоже на бумаге из журналов с печатным шрифтом, иногда немецким.
Папа писал: «Письмо дорогой и любимой семье Мане, Шурику и Люсе от известного вам папки. Сообщаю, что я в настоящее время жив, здоров, чего и вам от души желаю. Нахожусь пятый день в бою у городка Клин Калининградской области, километров в 130 от Москвы.
Красивого очень писать нечего, все время беспокоят самолеты, мы производим стрельбу. Многих наших тагильчан поранило, отправлены в госпиталь. Пока до свидания, будем здоровы. Одет я тепло, выдали валенки. Остаюсь жив, здоров. Декабрь 1941».
Письмо читалось, перечитывалось. Мама плакала, доставала чемодан с папиными вещами. Нюхала их, затихала и долго сидела в одной позе. С февраля 1942 г письма приходить перестали. Мы чувствовали недоброе, но вслух не говорили – жили надеждой.
Картошки оставалось мало. Для посадки ее резали на части - чтобы в обрезке был обязательно глазок.
Год 1942 был тяжелый. Семена неважные, год дождливый. Чтобы не провалиться в грязь, картошку копали с доски. Осень холодная. Сараи разобрали на дрова. За углем бегали на станцию, собирали просыпь из вагонов. Нас гоняли.
Иногда приходили вагоны со жмыхом. Вагон охраняла женщина. Она сидела на вагоне.
Мы кидали в нее камнями, но чтобы не попасть. Она делала вид, что обороняется и бросала в нас жмых, к ней спешила подмога. Собирали жмых до крошечки и сосали как конфеты, которых не было.
Польза от депортированных
Чувствовалось, что-то происходит. На станции появлялись теплушки с азиатами. Южные жители кутались в халаты, жгли костры, возле вагонов что-то варили и по-своему молились.
Мы хулиганили: то патроны в костер подбросим, то в котелок что-нибудь кинем. Но благодаря им родился рынок. Сначала обменивались: сушеные фрукты на картошку, жир на теплые вещи. Стали приезжать из сёл. Рынок прозвали «Бабаевский».
Военнопленные немцы
В городе строили лагеря для военнопленных. К пленным относились по-разному. У них отбирали документы, фотографии и выбрасывала на свалку. Мы первые их находили.
В фотографиях чувствовалась цивилизация: такого качества фотографий у нас еще не было, их быт не имел с нашим ничего общего.
Немцы строили поселок, больничный городок, ДК завода. Охраняли пленных сами немцы. Обычно охранник сидел на вышке. Помню, один попросил принести чурку липы.
Мы выбрали чурку и дали ему. Он научил нас вырезать игрушки: птиц, зверей, свистульки, дудочки. В городе начали появляться трофейные вещи. Впервые я увидел немецкий велосипед – у сына директора завода.
Жили все по-разному
1942-43г.г. особенно тяжелые: неурожай, холодные зимы, проблемы с углем, за хлебом очереди. Много эвакуированных. Подселили семью, чем они занимались, не знаю. Работали ночью, утром приезжали веселые, ели отменные продукты. Иногда угощали кусочком колбасы – я сосал его как конфетку.
Два раза в месяц проходили санпропускник – профилактика от вшей. Раздевались, белье вешали на стойку вагонетки, шли в мойку. Вагонетку закатывали в сушилку, где 1000С. Затем ее выкатывали. Одежда горячая, но процедура приятная. Вшей не было.
Чувствовалось – война идет к концу
Кончался 1944 год. Появилась тушенка, одежда союзников, но с хлебом еще напряженно. Я выменял на картошку настоящие коньки «снегурки».
Катались на дорогах. Делали крючки, цеплялись за машины и ехали, Если водитель замечал, то тормозил, выскакивал, ловил, срезал коньки. С меня тоже срезали.
Иногда к крючку привязывали веревку. Выскакивали из укрытий, цеплялись за нее и ехали, кто-нибудь падал, получалась куча мала. Водитель набирал скорость, поворачивал резко и выбрасывалась цепочка на обочину с большой силой.
Наступила весна 1945 г. Писем с фронта так и не пришло. Мама надеялась: может, попал в плен, может в госпитале. Только после войны на наш запрос ответили: «Ваш муж пропал без вести».
Школа №8 была четырехклассной, в 1945г я переходил в мужскую школу №5.
Утро 9 мая 1945 г было теплое, солнечное. Мама, я и сестренка садили картошку. Бежит соседка, кричит, руками машет: «Война кончилась!» Побросали мы все, даже семена, побежали радио слушать. Так я встретил конец войны».
Подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить важное.
Вот так закончил папа свои воспоминания. А что рассказывали ваши родные, как вы относитесь к войнам? Пишите, обсудим.