Безумный Макс: пути героев
Часть 1.
Еще несколько месяцев назад преобладали скептические голоса – что режиссер уничтожит легенду старых Maxów, что Том Харди не Мел Гибсон, что касса и CGI zdominują видение, которое уже более тридцати лет обеспечивает точку отсчета для проектов, которые более или менее связанные с идеей падшей цивилизации. Между тем произошло прямо противоположное. Гигантский бюджет и спецэффекты мы используем оставайтесь видения и рельефа безумия postapokaliptycznego мира, Харди в блестящим образом, он принес дань уважения герою Гибсона, а Миллер не только не нарушил легенды „Воина дорог”, но благодаря небывалой прямо интуиции, вероятно, начал создавать новую. Но по порядку.
Путь анархии
Это началось в конце 1970-х годов, когда молодой, никому не известный врач скорой помощи бродил по австралийским шоссе, неся помощь жертвам дорожно-транспортных происшествий. Его повседневной жизнью были сломанные конечности,увечья, смерть, кровь, высыхающая на асфальте-все это было результатом безумия и чрезмерной скорости на дороге, и вы должны отметить, что в Австралии тогда царил настоящий культ автомобилей ("у американцев есть культура оружия, у нас есть культура автомобилей", - скажет он потом во время одного из интервью). Кроме того, он помнил смерть трех своих друзей, которые погибли в авариях, когда он был еще подростком.
Таким образом, Джордж Миллер – потому что речь идет о нем, конечно, - прекрасно понимал субкультуру, сосредоточенную вокруг машин, стали и скорости на дороге, а полученный за время работы опыт использовал при создании сценария своего полнометражного дебюта с лаконичным названием „Безумный Макс”. Как он сам сегодня признает, выбор антиутопии как формы представленного мира был продиктован финансовыми соображениями-показать социальную реальность в состоянии разложения оказалось гораздо дешевле, чем представить общество во всей его сложности. Более того, уменьшение мира, представленной оказалась попаданием в яблочко, ибо позволила разработчикам улучшить выбранные элементы истории – анархию opanowującą улицы, fetyszyzację скорости, тема мести и рождение антигерой – придавая им размер, наоборот, службы. Возможно, именно идеальное сочетание перечисленных элементов сделало работу Миллера быстро признанной культовой.
Трудно выйти из восхищения, видя, какими скромными средствами удалось режиссеру правдоподобно изобразить крах общества. Было достаточно мелкие элементы – скошенной буква U в надписи HALLS OF JUSTICE, расположенной над воротами здание суда, полицейский участок выглядел, как еле дышит, название дороги „Anarchie Road”, после которой происходит сумасшедший погоня за Ночным Всадником, наконец, голос spikerki, постоянно доносящийся с полицейского радио, потраченное нелепые директивы, что свидетельствует о том, что Австралия стала своего рода quasifaszystowskim государством. Еще запуганы жители окрестных деревень, которые даже не имеют достаточно доверия к полиции, чтобы дать показания против насильникам, а также члены банды с поистине гротесковым Toecutterem во главе, предвестником времен насилия и хаоса.
Комиссар полиции, на которого подчиненные ласково взывают к Фифи, убежден, что главная причина эрозии моральных ценностей-потеря веры граждан в героев. Поэтому он во что бы то ни стало хочет удержать Макса в своем отряде, ибо тот-отличный материал для героя-это смелый и чертовски эффективный воин и в то же время идеалист. Однако сам Макс чувствует, что то, что он делает не так однозначно и очевидно – во время разговора с pryncypałem признает, что все это адреналин на дороге начинает ему нравиться и он отличается от остальных сумасшедших только тем, что носит значок. Поэтому он уходит со службы, но вскоре вынужден вернуться на шоссе. Потеряв семью, он возвращается за руль своего V-8, но уже не как благородный полицейский, а как человек, охваченный жаждой мести, не как любящий муж, а как беспощадный убийца, не как идеалист, а как пустая оболочка. Не как герой, а как антигерой.
Многие зрители задавались вопросом, почему Макс так и не вернулся к своей жене, хотя та, вероятно, пережила нападение банды Токаттера. Определенный намек, направляющий нас к ответу, содержится еще в первой части фильма. После того, как его партнер попадает в больницу с ожогами всего тела, Макс приходит к нему, но быстро убегает из палаты, потому что то, что он видел, ни в какой степени не походило на его старого друга („это что-то там, это не Гусь”). Предположительно, в случае с его женой было то же самое – образ счастливой семьи, который у него был в голове, полностью развалился, и он, вступив на путь мести, уже не мог вернуться к нормальной жизни. Макс пересек границу, из-за которой вернуться невозможно. Возможно, он просто струсил, потому что ему было легче противостоять шайке убийц, чем смотреть в глаза изуродованной, изуродованной возлюбленной.
