За окном слышны крики чаек. Апрельское солнце пробивается в окна. Если закрыть глаза и подставить лицо солнечным лучам, можно представить себе морское побережье. Но мы не на море, увы. Мы - в центре некогда шумного и суетливого города, который вмиг опустел и затих, затаился миллионами подслеповатых окон.
Эпидемия.
Люди попрятались в норы человеческих муравейников, освободив улицы и парки города, и природа тотчас облегченно вздохнула. Сизый смог над городом довольно быстро развеялся и казалось солнечные лучи смыли серую пелену с домов и дорог.
И прилетели они. Чайки.
Наглые птицы облюбовали грязный пруд на задворках желто-голубого гипермаркета и теперь целый день занимались своими нехитрыми птичьими делами: громко орали, шумно дрались за еду, кружили стайками вокруг пруда и неизменно возвращались к водоему.
В редкие минуты затишья вся поверхность пруда была усеяна белыми комками - как будто кто-то накидал снежков на поверхность воды и они плавали, покачиваясь на ветру.
Изредка к нам заходят врачи в смешных костюмах, похожие своей неуклюжестью на пингвинов. И только вытянутые заострённые респираторы на их лицах, похожие на маски чумных докторов с клювами, отбивают всякое желание шутить.
Коронавирус. Covid 19. Неведомый доселе вирус возник внезапно в Китае, стремительно пронёсся по планете, и казалось прямо с экранов теленовостей выпрыгнул на улицы городов. Ещё неделю назад мы смотрели страшные кадры из заражённых стран, смотрели как любой нормальный человек смотрит фильм ужасов - отстранённо, мысленно проведя границу между тем что на экране и своим реальным уютным и безопасным мирком.
И вдруг все поменялось. Хрупкая невидимая граница между заэкранными ужасами и реальностью заколыхалась, мелко задрожала, и внезапно рассыпалась миллиардами осколков. И осколки эти разлетелись по воздуху, подхваченные весенним ветром. И я где-то умудрился вдохнуть этот отравленный поток. И теперь любой глубокий вдох напоминает мне об этих осколках болью в груди.
Пневмония. Изученное к 2020 году вдоль и поперёк заболевание вдруг решило удивить врачей. И теперь тысячи заражённых в лихорадочном бреду пытались избавиться от своих отравленных легких, до исступления и потемнения в глазах исходясь мучительным кашлем от которого ничего не спасало. Пингвинообразные врачи в страшных чумных масках забегали в палату, испуганно смотрели выпученными глазами из-под запотевших очков-масок, качали головами и тотчас убегали обратно, в свою пингвинью нору.
Помочь нам они ничем не могли.
Мне повезло немного больше, чем моему соседу по палате - я провалялся в горячечном бреду уже 12 дней, то исходясь кашлем, то стуча зубами от лихорадки, и теперь шёл на поправку. А вот у него все только начиналось. Наверняка остальные соседи по палате, как и я делали мысленные ставки - выдержит ли новенький испытание вирусом. Двусторонняя пневмония: 100 баксов на смерть этого господина! Ожирение третьей степени: ещё 150 на смерть этого господина! Температура на сбивается: ещё 50 на смерть...
В этот самый момент сама смерть казалось принимала ставки на свою победу в нашей и похожих палатах куда боялись заходить пингвинообразные врачи в масках чумного доктора.
И в какой-то момент мне вдруг показалось, что эти пугливые врачи - это те самые чайки с соседнего пруда. И людей не осталось больше. Только мы и эти врачи-чайки.
Я закрыл глаза, подставил лицо лучам апрельского солнца и снова услышал крики чаек. Не хватало только запаха моря.
