Своеобразное чувство юмора у мойры, отвечающей за судьбу Франции. Эта дама явно неравнодушна к нумерологии. Такие совпадения нарочно не придумаешь.
14 мая 1610 года в Париже на улице Медников рукой религиозного фанатика Равальяка был убит король Франции Генрих IV Бурбон. Преемником стал его девятилетний сын Людовик, регентом – вдова Мария Медичи.
Ровно 33 года спустя 14 мая 1643 года отошел в мир иной король Франции Людовик XIII Бурбон по прозвищу Справедливый. На престол вступил его пятилетний сын Людовик (будущий Король-Солнце), регентом стала вдова Анна Австрийская.
Интересно, после таких совпадений Людовик XIV не боялся 14 мая? Я бы опасалась…
Впрочем, бедного мальчика так напугали в детстве смуты и вполне реальные опасности, которым он подвергался, пока французское дворянство фрондировало и вспоминало недобрые времена Религиозных войн, что опасаться еще какой-то мистики…
Тем более, пример отца, деда и двоюродного деда доказывал, что умеючи можно преодолеть даже самые неблагоприятные обстоятельства.
Царствования первых Бурбонов было столь смутными и сложным, что ни одному правителю не пожелаешь. Но именно в этой смуте Франция из распадающейся, охваченной безумием гражданской и религиозной распри, опустошенной и обескровленной затяжной конфронтацией страны, превратилась в ведущее государство Европы, потеснив саму Испанию, чьи монархи владели, помимо Пиренейского полуострова, доброй половиной европейских земель.
Битва при Рокруа состоялась 19 мая 1643 года, всего лишь через 5 дней после смерти Людовика Справедливого.
Полагаю, армия, стоявшая под стенами крепости, даже еще не знала о кончине государя.
Кстати, положение у Франции на тот момент было, мягко говоря, не лучшим – проигранная зимняя кампания 1642 года, смерть Ришелье, тяжелая болезнь короля, скорый финал которой был всем ясен, малолетство дофина и раскол в рядах дворянства делали ее позиции очень неустойчивыми. А тут еще чересчур пылкий и неопытный главнокомандующий Конде (ему было всего 22 года) со своей неуемной инициативой…
По всем параметрам расклад перед битвой был не в пользу французов. И сама битва началась разгромом правого крыла французской армии. То, что Конде удалось переломить ситуацию и выиграть сражение у лучшей в Европе армии – это, конечно же, удача, но еще и свидетельство его военных талантов.
Хотя столь же важных стратегических последствий, как битвы при Чериньоле или Павии, сражение при Рокруа не имело, его вполне обосновано принимают за точку начала заката империи Габсбургов.
Кроме того, именно у стен Рокруа был развеян миф о непобедимости испанских терций и сломлена вековая традиция несокрушимой уверенности в них.
Очень жаль, что Людовик XIII не дожил до этой победы. Он шел к ней всю жизнь.
Ведь он прекрасно знал, насколько неустойчивое и сложное положение было в его «добром королевстве», только приходящем в себя после великой смуты и окруженном недобрыми соседями. Испанские амбиции, несколько сглаженные, но отнюдь не решенные его отцом межконфессиональные проблемы постоянно создавали взрывоопасные ситуации, выливавшиеся то в мятежи, то в заговоры, в которых принимали участие первые принцы крови (тот же неугомонный Гастон Орлеанский). А бесконечная война с Габсбургами порой оборачивалась тяжелыми поражениями (как, например, в 1636 году, когда испанцы в очередной раз едва не дошли до Парижа).
После битвы при Рокруа война продолжалась еще 5 лет до подписания 24 октября 1648 года Вестфальского мира. Тридцатилетняя война. Для долгого франко-испанского конфликта это сражение стало победоносным аккордом Франции.
Ах, как бы порадовался кардинал Ришелье! Как радовался бы Беарнец, который в бытность свою государем и мечтать не смел о таком разгроме имперской армии.
Ему важно было не дать испанцам хозяйничать в королевстве, к чему они за время Религиозных войн (1562-1598) практически привыкли, во многом благодаря Гизам.
Ведь первым пунктом Вервенского мира (02.05.1598) было само признание Генриха IV законным государем Франции, от чего Филипп II упорно отказывался, пока Анрио с помощью силовых методов не объяснил ему, что не надо уж настолько зарываться.
Тем не менее, испанцы несколько лет пытались подражать англичанам времен Войны Алой и Белой розы в своем непризнании новой династии французских королей, их всякий раз приходилось убеждать силой, что воспитанные люди так себя не ведут.
Так что победа при Рокруа и все те неприятности, которые получили на свою голову Габсбурги, развязав общеевропейскую войну и втянув в нее даже далекую и непонятную Московию, чрезвычайно порадовали бы доброго короля Анрио.
Его правление, не смотря на более чем положительные итоги – экономический подъем, наведение относительного порядка в едва приходящей в себя после затяжной войны стране, укрепление международного положения – было сплошной головной болью. Заговоры, интриги, крестьянские восстания, разгул бандитизма, религиозный раскол общества, то и дело вспыхивавшие военные конфликты. И все это на фоне Испании, по-прежнему считающей себя в праве диктовать всем, как надо жить и верить, германских княжеств, только и ждущих повода вцепиться в глотки друг другу и урвать кусок у соседа, Англии, поджидающей, когда извечный заклятый друг снова ослабеет и можно будет заполучить кусок его территории. А королю уже далеко не 25, ему безумно надоела смута и необходимость постоянно объясняться с подданными на тему веры. Как он вообще безбожником не стал после стольких неприятностей на религиозной почве…
Умирать в тот день – 14 мая 1610 года – Генрих IV не собирался, просто ехал к любовнице. Так что никаких предсмертных наказов Людовик от отца не получил. Да и мал он был слишком, когда взошел на престол – всего 9 лет.
Но к счастью, он умел выбирать людей, имел мужество уступать избранным первые роли, если понимал, что это идет на благо государства, и что доверенное лицо справляется лучше, чем он сам.
Сколько упреков, грязи, насмешек, даже угроз сыпалось на него из-за Ришелье, из-за того, что король неизменно поддерживал своего министра. Но Людовик не побоялся рассориться даже с матерью и братом из-за упрямого кардинала.
Конечно, неугомонный Дюма, как всегда, многое преувеличил и выдумал. Не было никакого диктата Ришелье при слабовольном и не слишком умном короле. Был очень полезный для государства союз монарха и первого министра. Эти двое неизменно поддерживали друг друга, верили друг другу и вместе трудились на благо Франции.
Людовик XIII не был ни слабаком, ни глупцом. Напротив, он был очень умным и сильным человеком. Наверно, не таким ярким и выдающимся, как отец, не таким блестящим, как сын. Но в той политической ситуации, в которой проходило его правление, он оказался государем лучшим, чем другие европейские монархи, что и привело его королевство к триумфу над извечным врагом. Одно то, что Людовик был достаточно прозорлив, чтобы разглядеть в весьма непопулярной политике Ришелье благотворные последствия для Франции, говорит о несомненных талантах Людовика, как политика и правителя. Как и его умение без лишней жестокости и открытого конфликта урезонить оппозицию, его неизменная поддержка сложной внешней политики первого министра, хотя она далеко не сразу давала положительные результаты. Все это красноречиво говорит о том, что природа в равной мере наделила государственным умом и отца, и сына.
Так что победа при Рокруа – не приятная неожиданность, а закономерное следствие последовательной политики, которую вели первые Бурбоны с момента своего восшествия на престол. Разумеется, в ходе самой битвы на их стороне было еще и военное счастье.
Но при Рокруа ли или где-то еще улыбнулась им удача – не столь важно.
19 ли мая 1643, через месяц, полгода, год – однажды их Рокруа несомненно, произошло бы. Потому что Генрих IV, Людовик XIII, их министры и маршалы прекрасно понимали, что они делают и для чего им все это нужно.
Так что трубы, игравшие 19 мая 1643 года победу на залитом кровью поле под стенами крепости, звучали не только в честь триумфаторов – солдат и полководцев, но и во славу отца и сына – первых Бурбонов на французском престоле.
