Выяснение деталей этого необычного дела, заведенного прокуратурой осенью 1941 года, началось после того, как прочел о нем в книге «Фронт военных прокуроров», которую два десятка лет тому назад подарил мне однокурсник, один из ее авторов[1].
В этой книге приведены воспоминания военного прокурора 43-й армии Б. И. Алексеева[2]. Он утверждал, что больше всего ему запомнилась, врезалась в память история, связанная с возбуждением в сентябре 1941 года по приказу генерала армии Г.К. Жукова уголовного дела в отношении командира одной из стрелковых дивизий 43-й армии, который нарушил приказ командующего фронтом.
В воспоминаниях Алексеева комдив фигурирует под фамилией Фурсов. Зная его с самой лучшей стороны по совместной службе в Архангельском военном округе, прокурор решил тщательно проверить материалы уже закончившегося расследования, подлежащие передаче в трибунал. Он выяснил, что в ходе наступательной операции дивизия Фурсова должна была форсировать реку и закрепиться на захваченном плацдарме. Но командир дивизии, по версии прокурора, увлекся успешной атакой. Он впервые видел, как бегут немцы от его удара и, не утерпев, продолжил преследование бегущих фашистов. А в результате оторвался от соседей и сам попал в «кольцо».
Вскоре удалось выяснить, что военный прокурор за давностью времени запамятовал отдельные детали этой истории. На самом деле, фамилия комдива была не Фурсов. Это командир 211-й стрелковой дивизии полковник Иван Яковлевич Фурсин, оказавшийся курянином, моим земляком.
Полковник Фурсин Иван Яковлевич (1900 - 1994) – род. в с. Дарьино Курской губернии. В Красной армии – с 1918 г. Участник гражданской, советско-финской и Великой Отечественной войны.
Маршал Г.К. Жуков в своих мемуарах упоминает об этом случае вскользь, не называя номер дивизии и имя ее командира. Он писал: «Не везде, конечно, все проходило гладко. Мне хочется рассказать об одном досадном происшествии. Стрелковая дивизия 43-й армии, получив задачу захватить плацдарм на западном берегу реки Стряны, не обеспечила свой левый фланг после форсирования реки и без должной разведки стремительно двинулась вперед. Молодой, еще недостаточно опытный командир этого соединения допустил большой промах, не приняв нужных мер боевого обеспечения. Этой ошибкой немедленно воспользовался противник. Танковой контратакой он смял боевые порядки дивизии… Контратака гитлеровцев была отбита, но и нам пришлось на этом участке остановить наступление. Такова была расплата за необдуманные действия командира этой дивизии. Почти до самого вечера 9 сентября пришлось мне вместе с командиром находиться на его наблюдательном пункте, исправляя допущенную оплошность»[3].
Совсем в другом стиле о том же «досадном происшествии» Жуков доложил Сталину: «Отдельные командиры показали себя в этих боях трусами и паникерами. К таковым относятся командир 211-й дивизии полковник Фурсин, разжалованный из генерал-майоров в советско-финляндскую войну[4]; начальник штаба 211-й СД полковник Аршинцев (в 44-м станет Героем Советского Союза - авт.); начальник связи 211-й СД капитан Дорошенко; начальник отделения по сбору трофейного имущества интендант 1 ранга Мокров; начальник артиллерии 211-й СД майор Шокин; командир артиллерийского полка 211-й СД капитан Вержбицкий; командир 887 СП майор Перхорович. Все эти лица подлежат аресту и преданию суду военного трибунала»[5].
Чем объясняется столь жесткая реакция Г.К. Жукова?
Все тогда произошедшее связано с контрударом под Ельней.
Ельнинский выступ образовался в ходе Смоленского сражения. Было понятно, что немецкое командование может использовать его как удобный плацдарм для наступления на Москву. Поэтому Жуков 29 июля предложил провести наступательную операцию силами двух армий (24-й и 43-й) Резервного фронта.
Несколько попыток срезать выступ в августе 1941 года оказались неудачными. Новая операция проводилась в период с 30 августа по 6 сентября 1941 года. Она завершилась ликвидацией выступа и ознаменована рождением советской гвардии[6]. Об этом знают многие. А еще – арестами или отстранением от должностей ряда командиров. О чем знают единицы.
Историки полагают, что назвать удачной эту операцию довольно трудно, поскольку не все проходило столь гладко, как это описано в победных реляциях. Успех был достигнут локальный. А более масштабные задачи, поставленные перед войсками, выполнены не были.
Поэтому после первых неудачных попыток ликвидации выступа значительное число командиров было снято (понижено) в должности, а часть из них была арестована
Одним из первых, еще 15 июля, был освобожден от должности командарм-24 генерал-лейтенант С.А. Калинин (он будет арестован через три года за антисоветскую агитацию). Затем дойдет очередь и до начальника штаба армии генерал-майора П.Е. Глинского (он будет осужден в 1942 году за сдачу Орла). В начале августа был арестован командир 19-й стрелковой дивизии генерал-майор Я.Г. Котельников[7].
Среди отстраненных в 24-й армии от должностей за бои под Ельней (назначены с понижением):
командир 103-й моторизованной дивизии подполковник Соловьев;
командир 106-й моторизованной дивизии полковник Алексеев;
командир 105-й танковой дивизии (он же комиссар дивизии)[8] полковой комиссар Бирюков;
начальник штаба 100-й ордена Ленина стрелковой дивизии полковник Груздев…
Суровая атмосфера царила в те дни и в 43-й армии. Если войска 24-й армии под командованием К.И. Ракутина играли под Ельней главную роль – наносили встречные удары с севера и юга под основание выступа, то части 43-й армии наступали южнее. 211-я дивизия полковника Фурсина, с именем которого связано «одно досадное происшествие» – из района Богданово (35 км. южнее Ельни) в направлении Рославля.
Надо сказать, что эта дивизия была единственной из четырех стрелковых дивизий, входивших в состав 43-й армии, которая не имела боевого опыта. Она формировалась летом 1941 года в Загорске. Боевое крещение приняла в сентябре под Рославлем. А в октябре была окружена и практически полностью уничтожена. Фурсин командовал соединением всего месяц. (9 сентября его сменил подполковник Батраков).
1 сентября командующий Резервным фронтом генерал армии Г.К. Жуков прибыл на КП 211-й стрелковой дивизии, и, судя по его воспоминаниям, сам до 9 сентября руководил боем на подступах к реке Стряна. То есть, находился там больше недели, что вызывает у некоторых историков большие сомнения. При этом, 211-я стрелковая дивизия до 7 сентября не могла форсировать реку и понесла большие потери. А на следующий день не смогла закрепить успех и после немецкого контрудара вернулась на исходные позиции на восточном берегу реки.
Еще 1 сентября, после того, как Жукову в ходе переговоров по прямому проводу была передана просьба Сталина о необходимости прибытия в Ставку, он сказал следующее: «Только что сейчас получил неприятные сведения о 211-й дивизии, действовавшей на Рославль. Она, эта дивизия, поддавшись ночной панике, отскочила назад километров на 3 - 6 и создала этим отскоком невыгодное положение для [другой] стрелковой дивизии — для 149-й. Ввиду сложности обстановки я хотел бы ночью выехать на участок 211-й дивизии и там навести порядок и прибрать кого следует к рукам…».
Во время переговоров 4 сентября уже Сталин поинтересовался у командующего Резервным фронтом: «А прославленная 211-я дивизия долго будет спать?». На что Жуков ответил: «211-я сейчас формируется, будет готова не раньше 10-го. Я ее подтяну в качестве резерва, спать ей не дам. Прошу Вас разрешить немедленно арестовать и судить всех паникеров, о которых докладывал». Сталин дал добро: «Мы приветствуем и разрешаем судить их по всей строгости»[9].
Судя по слову «формируется», в ходе боев от дивизии мало что осталось. А к числу «паникеров» Жуков, судя по всему, отнес не только командование дивизии. Сегодня точно установлено, что в эти дни (с 22 августа по 2 сентября) 43-й армией, в состав которой входила дивизия, командовал генерал-майор Дмитрий Михайлович Селезнев[10], также отстраненный от должности и, вероятно, арестованный. Избежать трибунала ему удалось по причине перевода Жукова в Ленинград. Скорее всего, по той же причине не был расстрелян и Фурсин. Впрочем, судя по воспоминаниям военного прокурора армии Алексеева, окончательную точку в этом деле поставил все же сам Жуков.
Прокурор писал, что расследование причин постигших дивизию неудач было проведено оперативно. Комдив не отрицал допущенных просчетов и в своем объяснении признавал, что, находясь на КП, в решающий момент недостаточно мог влиять на ход боя в связи с потерей управления и утратой боеспособности дивизии. Алексеев понимал – чтобы не вызывать гнев Жукова, намного проще было утвердить обвинительное заключение по этому делу и направить его в военный трибунал. Но он поступил иначе. Назначил проведение оперативно-тактической экспертизы. Неясно, кто ее проводил, но заключение экспертов, по утверждению прокурора, было в пользу Фурсова[11]. Поэтому он вынес постановление о прекращении уголовного дела. Но его еще надо было утвердить.
Б.И. Алексеев вспоминал: «Жуков размещался в большой палатке. Принял меня он одетым в спортивный костюм. Здесь же за столом сидели члены Военного совета Булганин, Круглов и Хохлов. Я доложил о цели моего прибытия, результатах расследования и положил на стол представление. Прочитав его и не задавая никаких вопросов, Жуков написал на нем: «Согласен». Затем он передал это представление членам Военного совета, и они также поставили на нем свои подписи»[12].
Так полковник И.Я. Фурсин был признан невиновным. В мае 1942 года он стал начальником штаба 1-й ударной армии. Затем командовал 258-й стрелковой дивизией. Воевал достойно, был награжден боевыми орденами и медалями. В боях под Курском был обморожен, что привело к ампутации пальцев ног. После войны преподавал в военной академии им. Фрунзе, после выхода в отставку работал народным судьей.
[1] Ушаков С.Ю. Стукалов А.А. Фронт военных прокуроров. М. 2000.
[2]В последующем генерал-майор юстиции Борис Иванович Алексеев (1902-1996) занимал должности военного прокурора Воронежского фронта, Северо-Кавказского фронта, Отдельной Приморской армии, 2-го Украинского фронта.
[3]Жуков Г К. Воспоминания и размышления. В 2 т. М. Олма-Пресс. 2002. с. 367.
[4]Г.К. Жуков – неточен, в период финской кампании И.Я. Фурсин был комбригом, командовал 8-й стрелковой дивизией, в январе 1940 г. был снят с должности.
[5]Впервые опубликовано Д.А. Волкогоновым - Октябрь, № 8, 1989.
[6] Звания гвардейских были удостоены четыре стрелковых дивизии – 100-я, 127-я, 107-я и 120-я.
[7] В конце сентября 1941 г. Котельников из-под ареста был освобожден в связи с прекращением дела. 14 октября 1941 г. убит при попытке прорыва из окружения.
[8] Полковник А.С. Белоглазов был освобожден от должности командира этой дивизии чуть раньше.
[9] ЦАМО РФ. Ф. 96а. Оп. 2011. Д. 5. Л. 63-70.
[10] За сентябрь 1941 г. сменилось три командарма-43: 2 сентября генерал-майора Д.М. Селезнева сменил генерал-лейтенант И.А. Богданов (исполнял должность со 2 до 5 сентября 1941 г.), через три дня в должность вступил генерал-майор П.П. Собенников (до 10 октября 1941 г.).
[11] «Опыт работы органов военной юстиции в годы войны и его творческое использование в мирное время», материалы научно-практической конференции от 22 апреля 1975 г, М., 1975, с. 103.
[12] Ушаков С.Ю. Стукалов А.А. Фронт военных прокуроров М. 2000. с. 177-179.