ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Про то, как Сеня показал — кто мужик в доме
Чтобы понять всю прелесть истории, надо знать, что я — дочка слесаря. А это немаловажно, если ещё понимать, что моими игрушками были не куклы и тряпочки, а молотки, гвозди, шурупы и железки всякие. С ранних лет папа брал меня с собой в сарай, где он пережидал домашние бури. А чтобы детонька не докучала, он вываливал целый ящик металлической всячины и давал мне молоток. До сих пор помню доску, на которой живого места не было, а только шляпки вбитых гвоздей и пробоины от неметких ударов...
Страсть к забиванию гвоздей, вкручиванию шурупов и вообще самостоятельному отношению к железякам перенеслась и в мою семейную жизнь. Сначала Андрюха удивлялся, потом смеялся, а после, когда ему осточертело вытаскивать всюду с толком и без толку понабитые гвозди, он сказал: «Туся! Ты же де-воч-ка... Тебе не положено гвозди забивать — это дело мужиков».
Очень тяжело мне было поначалу: руки сами к молотку тянулись. А потом ничего — привыкла. Но если я в стрессе или расстроил меня кто, мне очень хочется хотя бы пару-тройку гвоздей вбить, ну, на худой конец шурупы повкручивать. А ещё Андрей знает: нельзя меня в строительный магазин с собой брать. Я там обязательно или пассатижи прикуплю, или молоточек какой симпатичный. Однажды я так болторез купила — сантиметров семьдесят длинной. До сих пор не нарадуюсь...
Ну так вот к чему я это всё... Однажды, ложась спать, под подушкой обнаружила я у себя склад шурупов — штук пятнадцать. Решила — Андрюха подшутил. Я к нему: «Михалыч, ты это на что намекаешь?» А он мне: «Тусь, мне что, заняться больше нечем? У меня от работы голова кругом идёт — не до шуток вовсе. Это Мурыч, наверное». Я — к Мурычу. А он говорит: «Мама, шурупы с гвоздями высоко на полке лежат — мне их не достать. Не я это». Ладно, думаю, поймаю, кто бы это ни был.
Так неделю я то под подушкой, то под одеялом, то вовсе рассыпанными по полу у кровати находила шурупы и гвозди. Дома меня частенько не было — то работа, то встречи, то поездки разные. И вот в воскресенье утром, когда муж уже встал, а я ещё нежилась в постели вместе с кошкой моей Тимофеей и читала книгу, на кровать влетел со скоростью ветра Сеня и выплюнул мне на колени четыре шурупа. Потом, победно мявкнув и боднув меня в нос, он спрыгнул на пол и, топоча как слон, умчался куда-то в недра квартиры. Буквально через минуту, пока я хохотала и вытирала слёзы, Сэнсэй вновь вскочил на кровать, держа в зубах мою любимую кисточку для рисования чёрной тушью. Гордо подойдя вплотную к моему лицу, кот аккуратно положил кисть рядом с искусственной мышью, которую Тимофея также принесла мне в дар с утра.
«Андрюха!!! Иди посмотри, кто у нас мужик-то в доме... Кажется, тебя собираются подвинуть!» — крикнула я мужу, жарившему на кухне гренки к чаю для меня и для детей...
Банку с шурупами пришлось спрятать, коробку с гвоздями — тоже. А вот кисти Сеня до сих пор мне таскает. И мы их не прячем. В доме, где каждый человек — художник, вряд ли возможно спрятать кисти. Да и не нужно…