Во второй половине шестидесятых годов прошлого века, когда в мире, разделенном на два противостоящих лагеря, пока еще сохранялась спокойная обстановка, присутствовала и «третья сила» — объединение так называемых «неприсоединившихся стран». Это действительно была сила, существовавшая за счет авторитета нескольких выдающихся политических деятелей, одним из которых был Йосип Броз Тито. Но мы сейчас не о политике, а о звездах кино на «лагерном небе». Югославское кино в тот период было весьма популярным в СССР, но отечественным зрителям было позволено смотреть либо героические партизанские фильмы (к слову, весьма неплохие), либо легкомысленные и тоже неплохие кинокомедии. А ведь было тогда в Югославии замечательное кино…
ЧТО МЫ ЗНАЛИ И ЛЮБИЛИ
Не будем здесь говорить о феноменальных успехах легендарного Гойко Митича — все-таки фильмы с ним снимала гэдээровская «ДЕФА». Не станем вспоминать и звучавшие в югославских лентах сверхпопулярные песни Терезы Кесовии (например, «Попутного ветра, «Синяя птица»), не говоря уж о Джордже Марьяновиче с его хитом «Девойко мала», спетым им и по-русски: «Ночным Белградом шли мы оба рядом». Припомним хотя бы конгениального актера Мию Алексича. Людям моего поколения он запомнился ролями как в кинокомедиях (долгое время среди молодежи гуляла его реплика: «Чиментерро — как это красиво звучит!»; потом оказывалось, что так на итальянском называется кладбище…»), так и в фильмах европейского или даже мирового масштаба, например в фильмах Александра Петровича «Собиратели перьев» и «Скоро будет конец света» (на создание последнего Петровича вдохновили «Бесы» Достоевского). Незабываемыми ролями отметился и Люба Тадич. На съемках «партизанских» фильмов он перевоплощался в маршала Тито, но в его послужном списке и Понтий Пилат в «Мастере и Маргарите» того же Александра Петровича, и Порфирий Петрович в югославской телеверсии «Преступления и наказания».
Впрочем, перечислять имена замечательных югославских актеров можно часами, тем более что их фильмы мы любили даже… в советском варианте! Да, именно так, а не иначе: кинематографические власти СССР безбожно уродовали югославское кино с помощью прекрасного профессионального дубляжа. Об этом я узнал, когда нам, студентам-первокурсникам, стали показывать эти самые фильмы в оригинале. Мы уже на первом курсе кафедры славянской филологии знали, что обсценная лексика не является чем-то запретным ни в обиходе, ни в литературе, ни тем более в кинематографе Югославии. Вот и получалось, что подвергнутый пыткам партизан с советского экрана горячо восхвалял компартию и проклинал фашизм, а в оригинале просто виртуозно матерился.
Но не только «цензура звука» коверкала фильмы: из них исчезали сцены того, что теперь называется «легкой эротикой», а также неугодные властям политические пассажи, особенно с легкой критикой коммунистической идеологии или отдельных «нехороших поступков» югославских партизан или воинов Красной армии.
В остальном же югославское кино в те годы, вплоть до «переломного 1968-го» с его студенческими волнениями и оккупацией Чехословакии войсками Варшавского договора, было для нас эдаким волнительным проникновением в «не наш мир».
ЧЕГО МЫ НЕ ЗНАЛИ…
Настоящее знакомство с югославским кино началось для меня летом 1967 года. Тогда, на пике улучшения отношений СССР и СФРЮ, в Ленинграде прошла неделя югославской кинематографии. Фильмы крутили в знаменитом ДК Кирова на Васильевском, точнее, в только что организованном при нем Госфильмофондом «Кинематографе», а вашего покорного слугу, только что перешедшего на четвертый курс филологического факультета, пригласили поработать синхронным переводчиком.
Это была сказочная работа! Мало того что платили неплохо, но и приплачивали за просмотр, который организовывали только для меня перед началом общедоступных сеансов. Ну и к тому же на редкость великолепные фильмы, которые так никогда и не появились на советских экранах. Это была картина набирающего мировую известность Душана Макавеева «Человек не птица», а также «партизанские» фильмы Пуриши Джорджевича (учителя Эмира Кустурицы) — «Девушка», «Утро» и «Мечта». Как отличались эти ленты от того, что мы раньше видели и любили! Герои их были живыми людьми, а не ходячими схемами: любили, работали, сражались — словом, жили так, как требовали от них сложнейшие обстоятельства войны и мира.
Десятилетия спустя в посольстве Сербии я встретился с прославленным режиссером на презентации его книги «Косовский одуванчик», изданной в Петербурге в моем переводе. И я узнал, что Джорджевич во время Второй мировой войны мальчишкой воевал в партизанах и даже успел отсидеть в немецком концлагере, так что правду о войне он знал не понаслышке…
…И С ЧЕМ ПОЗНАКОМИЛИСЬ
Осенью того же предкризисного 67-го мы, восемь студентов-сербистов, месяц стажировались в Белградском университете. Пребывание в Югославии было не только полезным, но и чрезвычайно интересным, незаформализованным. И конечно же, два-три раза в неделю я ходил в кинотеатры — на недоступные на родине западные фильмы и, конечно же, на местные. Это было время расцвета так называемой «черной волны» югославского кино. Но в этом жестоком «нуаре» попадались и настоящие жемчужные зерна. Одной из таких жемчужин был фильм, который сейчас у нас называют «Скупщики перьев», хотя точнее было бы перевести название как «Собиратели перьев»; в западном прокате он назывался «Я знал и счастливых цыган».
Сейчас этот фильм режиссера Александра Петровича, который выступил в роли автора сценария и композитора, отмеченный спецпризом Каннского фестиваля, вошел в почетный список мировой классики и признан вторым фильмом в истории югославского кино. В нем сыграли лучшие актеры Югославии, но главной звездой стала, вне всякого сомнения, Оливера Вучо, заслуженно признанная самой красивой актрисой страны.
Не прошло и года после нашего возвращения из Белграда, как меня пригласили на «Ленфильм», где в то время приступил к съемкам «Живого трупа» Владимир Яковлевич Венгеров. Как известно, герой пьесы Льва Толстого Федя Протасов прожигает жизнь в компании цыган. И вот наш прославленный режиссер решил познакомить съемочную группу с «настоящей цыганщиной» — фильм Петровича в нашем прокате тогда просто не мог появиться. Так я впервые попал на «Ленфильм» в качестве переводчика.
В уютном просмотровом зале собралось десятка три киношников, из которых мне тогда запомнился только импозантный Алексей Баталов. Перед началом я успел предупредить Венгерова, что в фильме есть «непереводимые» реплики на цыганском, венгерском, румынском и других языках, а также — очень много бранной лексики. Венгеров удивленно посмотрел на меня, двадцатилетнего пацана, и произнес: «Вы не в кинотеатре, переводите как есть».
И вот просмотр закончился, в зале воцарилась тишина, которую нарушил Владимир Яковлевич: «Да, нам не такие цыгане нужны… Впрочем, кино хорошее». Еще бы! Цыгане в нем были вовсе «не от «Яра», и пели они совсем не так, как наши артисты из театра «Ромэн», но песни их брали за душу куда сильнее, чем попевки ряженых цыган. И до сих пор не идет из памяти главная песня фильма «Джелем, джелем» в исполнении Оливеры Вучо. Вот об этой актрисе я и хочу рассказать.
«ПОРОДИСТАЯ БОГИНЯ»
Именно так о ней отзываются ее земляки, большие любители женской красоты! Не могу не процитировать отрывок из одной из многочисленных статей в современной сербской прессе: «Исключительная актриса, феноменальная певица с сильным характером и твердыми принципами, Оливера покинула сцену и кино на пике славы, отдавшись музыке. Породистая, горячая брюнетка, гибкая и божественно красивая, с горящим страстью взглядом, она казалась пришедшей из иного мира. Достаточно посмотреть на ее старые черно-белые фотографии, и становится ясно, что нынешние «силиконовые» красавицы в трехслойном гриме и фирменных тряпках ей и в подметки не годятся».
Оливера Катарина (после двух браков она решила оставить себе в качестве фамилии имя матери), урожденная Петрович, 5 марта этого года отпразднует свое семидесятипятилетие. Единственная дочь капитана речного флота в гимназические годы занималась балетом, а по окончании — по настоянию отца — поступила на юридический факультет, но вскоре, не дождавшись девятнадцатилетия, уехала в Париж — «учить язык и познавать мир». После возвращения поступила в белградскую Академию театра, кино, радио и телевидения, играть главные роли на сцене Национального театра начала еще студенткой. Тогда же вышла замуж за известного в Югославии театрального критика Вука Вучо. Эта фамилия и сохранялась за ней долгие годы. Забавно, что именно Вук Вучо в рецензии на первую ее роль отозвался об Оливере как о «миловидной недоучившейся балеринке». Естественно, это оскорбило юную актрису, и она вступила в жесткую полемику с критиком. В итоге они обвенчались…
В ее фильмографии — полтора десятка югославских, сербских и иностранных лент. Настоящая слава пришла к актрисе и певице после упомянутого уже фильма «Собиратели перьев», лауреата Каннского фестиваля 1967 года. Кстати, тот фестиваль закрывали концертом актрисы! После этого она дала сотни подобных концертов по всему миру. Только в знаменитой парижской «Олимпии» она выступала 72 (семьдесят два!) раза, запомнившись зрителям тем, что стала единственной женщиной, перед которой, воодушевленный красотой и голосом, преклонил колени сам Сальвадор Дали.
Оливера пела песни Эннио Морриконе, Микиса Теодоракиса, многих других прославленных композиторов того времени. Но особенно удавались ей сербские, негритянские, русские и цыганские песни. В Сербии ее называли «певалькой». Вне контекста слово «певалька» переводится как «певичка», но применительно к таким исполнительницам, как Оливера, этот эпитет звучит совершенно иначе. Это — царица кабацкого зала, которая своими песнями приводит публику в состояние полного экстаза, когда у людей слезы непроизвольно текут из глаз, с грохотом бьются об пол винные бокалы и сердца рвутся наружу, не в состоянии справиться с бурей нахлынувших чувств…
Но вместе с наступающей славой у Оливеры начались и неприятности. Так, ее изгнали из театра за то, что она «посмела» сняться в кино. Это был первый сигнал: «Не высовывайся!» Но слава, несмотря ни на что, шла за ней по пятам. Газета «Нью-Йорк Таймс» после премьеры «Собирателей перьев» объявила: «Родилась новая Анна Маньяни!», а итальянская РАИ провозгласила ее «лучшим голосом Средиземноморья». И в 1970 году немецкий режиссер Конрад Вольф приглашает ее на роль герцогини Альбы в свой фильм «Гойя, или Тяжкий путь познания», который он готовился снимать на «Ленфильме».
РЯДОМ СО ЗВЕЗДОЙ
И вот меня, в то время гида-переводчика Бюро международного молодежного туризма «Спутник», приглашают поработать с европейской кинозвездой. Конечно, по блату: жена моего товарища в то время была полупопулярной актрисой кино, вот и поспособствовала…
Не скажу, что я трепетал от восторга, но все равно ощущал некоторую робость. Впрочем, она быстро прошла: еще в аэропорту мне показалось, что актриса выглядит старше своих лет — видимо, из-за непривычного советскому взгляду того времени внешнего вида. Звезду поселили в «Астории» вместе с ее агентом, и на следующий день начались трудные переговоры в дирекции «Ленфильма» по поводу, естественно, гонорара.
К счастью, надобность в моих услугах на тот момент отпала, поскольку за деньги актрисы сражался ее агент и спор шел почему-то на немецком языке. В конце концов сошлись на какой-то сумме в «переводных рублях» (кто сейчас помнит, что в СССР была и такая валюта?), и наутро начались кинопробы.
Но и тут мне не пришлось особо трудиться. Быстренько перевел требования, предъявленные Оливерой к гриму, после чего начался долгий процесс подготовки к пробе. И, представьте, мне ничуть не было скучно, ибо я коротал время в беседах с Донатасом Банионисом, прихлебывая казенное шампанское из выданных нам бокалов. Банионис тогда снимался на «Ленфильме» у Григория Михайловича Козинцева в «Короле Лире». Он прекрасно говорил по-русски, и выдавал его только легкий прибалтийский акцент. Тихо радуясь, Донатас говорил, что его герцог Олбенский будет говорить его, Баниониса, голосом — так обещал сам маэстро Козинцев. Обманул! Баниониса дублировал Александр Демьяненко… Но это так, к слову.
На пробах (собственно, это были даже не пробы — прикидки мизансцен) Оливера пыталась командовать оператором и осветителями, но ее довольно быстро поставил на место Кони Вольф. Видимо, на его характере сказалась школа старшего брата, знаменитого Маркуса Вольфа, руководителя внешней разведки ГДР. Несколько последовавших съемочных дней я проводил в основном не в переводческих трудах, а в беседах с Банионисом и в блужданиях по ленфильмовским декорациям, выстроенным в огромном павильоне. Признаюсь, это было крайне интересно.
В следующие приезды с Оливерой работала моя коллега, и у них вышла ссора: шикарная актриса принялась фотографироваться на улице Зодчего Росси в обнимку со старухами. Естественно, это не могло понравиться кинематографическому начальству, и сделанные фотографии пришлось у Оливеры изымать.
КРАСАВИЦА И ЧУДОВИЩА?
Что ни говори, а этот эпизод, весьма типичный для СССР начала семидесятых, лишний раз подтвердил неуживчивый характер актрисы. Это играло против нее, пожалуй, в той же мере, что и зависть коллег по сцене и экрану. Как рассказывала сама актриса, триумф «Собирателей перьев» стоил ей театральной карьеры: коллектив Национального театра, в котором она числилась, буквально выжил ее. «Уйди сама! — советовали ей друзья. — В театре у тебя больше шансов не будет. Ты талантливая, сама пробьешься, а здесь тебе уши поотгрызают!»
Сама актриса говорит, что она чувствовала отвращение к режиму, не могла смириться с привычной ложью прежних «хозяев жизни». Что ж, наверное, она хорошо была знакома с «нравами и обычаями», царившими в тех кругах: после короткого и весьма неудачного брака со спивающимся театральным критиком Вуком Вучо она вышла замуж за Миладина Шакича, вице-мэра Белграда, заметного политика и хозяйственника. В браке с ним Оливера родила сына Мане, который стал художником. И вроде бы все складывалось хорошо, но вскоре Шакич попадает в страшную автокатастрофу. Он превращается в инвалида, его характер резко меняется, и спустя некоторое время он умирает.
В это же время, по уверению Оливеры Катарины, вокруг ее семьи начинают происходить странные вещи: кто-то следит за окнами ее квартиры, звонит с угрозами по телефону, в доме пропадают самые неожиданные вещи… Милиция, по ее же словам, списывает все происходящее на мелких хулиганов. Но одновременно с этим к ней резко меняется отношение культурного сообщества. На театральные подмостки она не выходит с момента триумфа «Собирателей перьев», охладевают к ней и кинематографисты. Последнюю роль в кино она сыграла в 1974 году.
Оливера рассказывает: «Каждый раз на студии «Авала-фильм» мне отказывали, заявляя, что я нефотогенична. То хотели, чтобы я стала блондинкой, и постоянно меня перекрашивали, пока не выпали все волосы, так что я вынуждена была носить тюрбан, пока не отрасли новые, то выщипывали мне брови, покрывали лицо темным тоном, заставляли делать фотопробы при неправильном освещении…»
ПЕРЕМЕНА УЧАСТИ
«Кому-то сильно помешала моя стремительная карьера», — уверена актриса. После смерти мужа она с сыном просто проваливается в нищету — средств к существованию не хватает. Иногда удается записать на радио несколько народных песен, но не более того. И тут случается чудо: Оливера узнает, что о ее творчестве очень высоко отозвалась известная бельгийская певица и продюсер Дани Клейн, создавшая знаменитую группу «Вайя Кон Диас». Эта группа приезжает с гастролями в Белград, и Оливере удается встретиться с Дани Клейн. Та с ходу предлагает Оливере выступить на концерте в гигантском «Сава-центре» как гостье группы: сначала Дани споет «Джелем, джелем» по-французски, а потом — без дополнительного объявления! — из-за кулис выйдет Оливера Катарина и продолжит песню на романском (цыганском) языке. После пары часов репетиций так и было сделано. Пять минут, которые она провела на сцене, шокировали зрителей. Эффект был просто оглушительный! Публика в зале отбила ладони, хлопая без перерыва. А Оливера поклонилась и произнесла: «Спасибо тебе, Белград!» А после этого выступления проплакала чуть ли не сутки.
После тридцати лет тотального замалчивания у этой поразительной актрисы началась новая жизнь. Теперь она время от времени дает сольные концерты, которые проходят с неизменным успехом; работает с молодежью, планирует гастроли за рубежом и даже собирается выйти на театральную сцену. Состоялось и возвращение в кино: Оливера Катарина сыграла одну из главных ролей в фильме «Чарльстон для Огненки», после чего призналась, что ей было очень приятно работать в компании молодых людей.
Так изменилась жизнь актрисы и певицы, инвалида первой группы, тридцать лет пребывавшей в забвении. «Знаете, я оттолкнулась от дна, вынырнула на поверхность. Все, что произошло со мной, помогло гораздо лучше, глубже узнать людей. Если все идет хорошо, человек как-то расслабляется. Ну а если жизнь бьет и колотит вас так, как некогда меня, но вы при этом не падаете покорно в пропасть, то это придает новые силы».
Оливера особенно гордится тем, что ее пригласили на всесербский форум ромов (так в Сербии зовут цыган), где она исполнила прославившую ее песню — «Джелем, джелем», рассказывающую о бесконечной дороге, по которой идут счастливые цыгане…
Наверняка в рассказах звезды много субъективного. Но что поделаешь, видимо, такова сама звездная жизнь: вчера ты ярко сияла, потом погасла. Прошло долгое время, и свет угасшей звезды вновь доходит до нас. Мы помним…
«Секретные материалы 20 века» №6(418), 2015. Василий Соколов, журналист. Санкт-Петербург