Прерву своё молчание, чтобы сказать пару слов про Константина Крылова. Всё-таки я был с ним лично знаком. И хорошо знал его концепцию, хоть и был с ней не согласен.
Константин Анатольевич умер вчера в Боткинской больнице от инсульта. Ему было всего 52 года.
Константин был русским националистом. Вместе с Дмитрием Галковским он создал принципиально новую версию национализма – национал-демократию. Это был не старый имперский национализм несимпатичных людей «с капустой в бороде», непременными поисками евреев и радикальным христианством. Это был, как говорил и сам Крылов, «национализм нормальных людей». Это был разговор о том, что у русской нации, как у любой другой, есть свои интересы, и эти интересы надо видеть, понимать и отстаивать.
Тут желаемое выдавалось за действительное. На самом деле и среди национал-демократов было достаточно городских сумасшедших, агрессивных и недалёких людей. Кто-то слепо молился на Запад, кто-то яростно ругался на «совков». Но всё-таки с Крыловым можно было разговаривать и не соглашаться. Он умел слышать собеседника.
Если старый имперский национализм призывал к восстановлению границ СССР и даже Российской Империи, то национал-демократы призывали, наоборот, отделить от России все нерусские территории. Идеалом Крылова и Ко был Израиль и Япония – маленькие, но сильные национальные государства, проводящие жёсткую внешнюю политику.
Крылов сильно ненавидел СССР и современную Россию. В этом я с ним, конечно, расходился. Он был ярым западником, считавшим, что у них там, даже в Прибалтике, всё просто замечательно, и нам надо с них во всём брать пример. Но, как ни удивительно, в 2014 году Крылов жёстко занял позицию против Украины – за Крым и Новороссию. И написал немало крайне жёстких текстов об Украине, от которых у заукраинцев горело до небес. За это ему много простится, я думаю.
Константина сильно подкосила неудача болотных протестов 2011-2012 года, а затем неудача построения «русской Новороссии». Он хотел стать вождём, вторым Лениным, вторым Лимоновым – но не имел для этого ни подходящей внешности, ни харизмы, ни характера. В текстах он выступал как воин и боец, но в жизни был довольно типичным мягким интеллигентом.
Крылов много сделал для развития языка русской публицистики. Он привнёс в обиход мемы «самая мякотка, самая писечка», «нерусь», «вырусь», «пора покончить с этой странной экономической моделью». За последнюю фразу, сказанную на митинге 2011 года, его осудили по 282 статье. Он имел в виду, что надо перестать кормить Чечню, которая якобы ничего не производит, но сама-то фраза была довольно мягкой и «политкорректной». Многие тогда возмутились этим судом. Группа «Чердак офицера» (Кирилл Якимец, деятель контркультуры, лично знакомый с Константином) записала даже песню «Марш 282» с этой фразой в виде припева.
В последнее время Константина всё больше заносило в откровенную истерику и беспросветное отчаяние. Действительность он рисовал исключительно чёрными красками. Уж не знаю, плохое здоровье было тому причиной или на ухудшение здоровья повлияло вот это отчаяние. Казалось, он собирал под себя этакую секту. И, как в любой секте, надо было показать адептам, что только они видят настоящую картину мира, и что эта картина ужасна – и только тут, в секте, их поймут и принят. Константин всё больше воевал с «неправильными русскими», с «совками», с «нерусью», круг верных адептов всё больше сужался… В общем, чувствовалось, что что-то его пожирает изнутри, и либо он скоро совсем сойдёт с ума, либо…
Ну вот это «либо» и случилось.
И несмотря ни на что, мне всё-таки хочется сказать – «спи спокойно, дорогой товарищ». Всё-таки с Крыловым мы сходились в главном – у нас великая страна и великий народ. И надо гордиться нашей страной и нашим народом, а не стыдиться их.
Константин был зороастриец. Он верил в Огненный Мост. После смерти человек идёт по такому мосту, и всё плохое в нём сгорает, а хорошее – остаётся. И если в тебе слишком мало хорошего, ты не перейдёшь мост.
Пусть ему будет легче на Огненном Мосту.