Объем: 387 web-страниц
Земную жизнь пройдя до половины, я в оперу парижскую попал… Сумрачный лес, однако, тоже будет фигурировать ближе к концу произведения. «Призрак оперы» - это довольно странно написанная история, где пространства и помещения заменены декорациями, а все тексты персонажи пропевают в голове читающего. Мы в опере, но близки к аду. По Леру ад есть сердцевина водоворота, начиненная порохом, куда и движется наш Орфей-Рауль за своей похищенной Эвридикой, слепо следуя за таинственным провожатым-персом.
За что можно похвалить «Призрака оперы», так это за образность. Леру безбожно назаимствовал откуда только мог, благодаря чему создается ощущение торжественной театральности происходящего, хотя видно, что и лес, и демон, и сумасшедшая любовь – лишь декорация, но надо сказать, что последующие поколения Авторов также нещадно растащили его оригинальные идеи по кусочкам.
Особого внимания, конечно, заслуживает сама структура ада и рая, почти повторяющая Дантовские фантазии – здание парижской оперы, где есть богато декорированная сцена и зрительный зал, захваченные ангелом музыки, и подземная преисподняя, где ангел, оборачиваясь дьяволом, строит планы по уничтожению человечества, ограниченного кругом этого магического театра.
Парижская опера, как макет земли, где так легко возвыситься и так легко пасть, производит впечатление. Пусть местами виртуозность конструкций потайных ходов и ловушек кажется недостоверной, а вездесущность призрака и его неуловимость совершенно надуманной, тем не менее, в рамках этой книги с такими допущениями почему-то легко соглашаешься, ожидая взамен получить глубокую историю личного страдания, чтобы узреть падение или взлет главного героя.
Итак, заняв лучшие места в зрительном зале в той самой 5-ой ложе, мы готовимся к шокирующему представлению, ожидая, что будем плакать и смеяться, ужасаться и аплодировать, но проходит первый акт, второй, близится к концу третий, а ружье так и не стреляет. И ладно, если бы оно одно так подводило режиссера и артистов.
«…я хотела убить себя, разбив голову об стену», - из признаний Кристины.
Много лет назад я смотрела экранизацию «Призрака оперы», и она произвела на меня сильное впечатление. Вероятно, это написано для сцены, наверное, эту историю надо смотреть в театре, потому что если начать анализировать происходящее, окажется, что маньяк в маске, в общем-то ведет себя наиболее адекватно из всех персонажей. Так что не удивительно, что ему начинаешь симпатизировать, особенно, после шизофренических диалогов Кристины и Рауля, и в целом смерть этой умственно отсталой непоследовательной парочки ничуть бы меня не огорчила.
Основная линия - любовный бермудский треугольник с неземной страстью, кажется искусственным со стороны пылкого юноши, поведение Кристины вызывает двойное отторжение, потому что она ведет себя странно по отношению к обоим влюбленным в нее мужчинам. Наши Орфей и Эвридика, конечно, лишь декорация для драмы Эрика, не стоит ждать визуальных чудес от театральных подмостков, но из-за количества страниц, уделенных блуждающим мыслям Рауля и безосновательным поступкам Кристины, хочется просто закрыть книгу.
В истории есть и другие персонажи, также не вызывающие симпатии. Например, все значимые женщины:
«Что же касается ума, что, кажется, это был установленный факт, Ла Сорелли его почти не имела. Впрочем, никто не ставил ей это в вину», - описывает Автор приму-балерину.
«У Карлотты не было ни сердца, ни души. Она была только инструментом, хотя, несомненно, инструментом изумительным», - говорит Леру о солистке оперы, главной сопернице нашей Героини.
Оказавшись в таком внушительном серпентарии, перестаешь удивляться, что минуя эпизод с яблоком, проваливаешься в кромешный ад. Я бы сказала, что это типичное представление об актрисах, которое принято транслировать в литературе, они либо заядлые грешницы, не отягощённые моралью и высоким уровнем самосознания, либо ангелы воплоти, но, увы, еще более безмозглые. Вот и выбирайте, кто вам больше по душе.
Предтеча стокгольмского синдрома и литературные идеи прошлого, работающие в 21 веке
Грандиозность происходящего окутывает и увлекает – это театральное представление, даже когда действие перемещается со сцены в катакомбы. Автор виртуозно вплетает в отдельное повествование узнаваемые во всем мире образы, это и подземное озеро из Дантовского ада (или греческих мифов?), которое нужно пересечь на лодке, управляемой почти Хароном, и пение сирен, убивающее моряков, и белый конь, уносящей королеву в закат, и таинственный лес, выход из которого возможен только через мучительную смерть.
Но при этом присутствует колоссальное число идей, которые получили развитие в других художественных произведениях. Например, «Коллекционер» Фаулза и его похищение одержимым юношей объекта своего вожделения, или взрыв храма во время службы при содействии пороховых бочек с уничтожением 90% персонажей в «Играх престолов».
Вообще образ страдающего грешника, злого гения, не принимаемого социумом, активно тиражируется и сейчас, конечно, не в столь крайнем проявлении. Можно вспомнить и нелюдимого доктора Хауса, и асоциального Шерлока, а сколько Бэтменов мучается под маской. Злой, но не жестокий гений, новый Эрик не похищает дам, но в остальном все также импозантен и противопоставлен обществу и, конечно, в зависимости от сценария либо супер-диагност, либо супер-сыщик, либо супер-герой, да, увы, музыку больше никто не пишет, это нынче не в моде.
Сама подача идей и персонажей в произведении кажется немного наивной, и это не театральное допущение, когда мы делаем вид, что не замечаем суфлера под сценой или видим белоснежных лебедей в группе машущих руками женщин. Поэтому история любви Рауля и Кристины выглядит блекло на фоне переживаний Призрака.
«Мы будем петь, пока не умрем от удовольствия», - произносит Эрик.
И это апогей его безумия, причем, не безумия любви, а безумия изгнания, безумия вынужденного одиночества, когда острый ум из инструмента талантливого Творца превращается в оружие злого Гения, готового уничтожить всех и вся из-за невозможности просто быть «как остальные».
Повествование насыщено разноплановыми сценами, персонажами и декорациями, хотя действие почти не покидает стен оперы, и это позволяет без особых литературных страданий осилить эту недлинную книгу. Но что касается любовной линии, она настолько провальная, что, на мой взгляд, если оставить только одержимого призрака, произведение бы только выиграло. Финал, когда Орфей все же забирает свою Эвридику из ада, меня тоже не вдохновил, считаю, что у этой истории не должно было быть хеппи-енда, хотя по числу пострадавших невинных зрителей представления вряд ли можно считать этот конец счастливым.
Книга проходная, но вопреки этому факту история Эрика, в ней описанная, давно заняла видное место в культуре и искусстве века прошлого и века нынешнего. Отверженный Гений, восседающей на пороховой бочке, пожалуй, никогда не потеряет своей актуальности, но полагаю, что «Призраку оперы» место все же на сцене, а не на книжной полке.
Литературный диалог: ВКонтакте, в Инстаграмм