5 мая, в 7:25 утра мы успешно приземлились в аэропорту города Владивосток (технически это аэропорт Артёма).
Без лишнего шума мы дошли до медиков. Каждый в маске и перчатках: вежливо спросили документы, прописку, если нет — дали заполнить документы на обсервацию. Никто не говорил лишних слов, будто боялись открывать рот при тех, кто прилетел из-за границы. Мы тоже разговорчивыми не были — когда ты прилетел из Вьетнама, страны которая избавилась от ковида и закончила карантин, стараешься особо не контактировать ни с чем и ни с кем. Все друг друга боялись в общем.
Я умудрилась потерять свою русскую симку во Вьетнаме. Оказаться в неизвестном месте без связи не хотелось и я попросила помочь мне купить симку. Полицейский прошёл со мной до Мегафона. Ларёк был пуст — продавщица курила.
-Люся, ну сколько можно шляться, человек же ждёт! - Люся увидела меня издалека и сразу поняла кто я. Подбежала к прилавку, натянула маску и две пары перчаток. Без вопросов продала мне симку. И на том спасибо.
Нам сказали сесть в автобусы. Ну сидим. Очень долго сидим. Чего-то ждём. Кажется, что даже водитель автобуса не знает куда ехать.
Спустя час наконец тронулись. Никто ничего так и не сказал. Пассажиры тоже едут молча. Два наших автобуса вёл полицейский кортеж. Я, кстати, за всю жизнь столько полицейских не видела, сколько за нашу дорогу от аэропорта до места обсервации.
Я сразу поняла, что едем мы не во Владивосток. Дорога вообще была незнакомая. Уснула. Проснулась прям перед табличкой "г. Уссурийск". Вот это поворот! Вчера смотрела на жемчужные пляжи Нячанга, а сегодня смотрю на придорожное кафе "Ням-ням". Интересно.
Автобус заехал в город. Жизнь меня пару раз заводила в Уссурийск и я сразу узнала самый центр, гостиницу и ДК. Заселяли нас через чёрный ход. Опять никаких слов — меня уже начинает забавлять этот цирк: куча полицейских создали живую изгородь между выходом из автобуса и входом в гостиницу. В облезлом подъезде стоит стол, а на нём зубные щётки. Человек в защитном костюме даёт молча каждому по щётке и просит подняться по лестнице наверх. В обнимку со своей новой щетинистой подружкой поднимаюсь наверх. Куча женщин в защитных костюмах бегают и суетятся: "А этого куда? в 202? А этих двоих? Не, в 220 не могу, там уже один живёт...а вот тут ещё одна пришла!"
Женщины в костюмах избегают слов "девушка", "мужчина", "люди". Исключительно местоимения. Начинаю сомневаться, что я человек, скорее стул. Наконец на меня обращают внимание, спрашивают откуда приехала. Когда узнают, что из Вьетнама — просят подняться на 4 этаж. Показывают на лестницу. Я иду к лестнице и понимаю, что та женщина, что хотела меня проводить — зашла в лифт. Ну ладно, хорошо.
Я на 4 этаже. Тут всё те же женщины бегают и суетятся. Выгоняют уборщиц, которые без защитных костюмов: "Вы что, дуры, заболеть хотите? Видите уже привезли людей!" Из лифта вышла моя сопровождающая и отвела в комнату: "Теперь тут будешь 2 недели. Еду приносят три раза в день. Ставят под дверь. Ты, как поешь, тоже под дверь всё ставь. Заберут. Будут дважды в день приходить, проверять твоё состояние. Выходить из комнаты нельзя. Ну пока."
Наконец дверь закрылась и я осталась одна. Прошлась по комнате. В целом ситуация довольно приятная: вид из окна на центр города, ремонт неплохой, ванна вообще отличная, есть телевизор, чайник, нет кружек, есть зубная щётка. Кажется это будут идеальные две недели изоляции от мира...
...ан нет! Сразу же открывается дверь и ко мне приводят соседку. Это Надежда, ей 59 лет, она из Туапсе. На вид приятная и тихая. Не предел мечтаний, я то надеялась с щёткой наедине остаться, но раз уж пришли — оставайтесь.
Весь этаж заселили пассажирами нашего самолёта. Что крайне логично, если не знать, что этажом ниже живут люди с Новосибирска, а врачи ходят в одних и тех же масках, перчатках и костюмах и к ним, и к нам.
Сразу же в коридор выходят люди и, сквозь картонные стены, я слышу их возмущения: "по какому праву нас закрывают на 14 дней, если тест можно сделать сразу? Приведите главного, будем разбираться!" Странно, что когда подписывали согласие на обсервацию в аэропорту, почему-то все молчали. Голос прорезался только в гостинице. Я в целом не склонна вливаться во всеобщую истерию, поэтому занимаю койка-место у окна и жду обед.
Кстати кормят очень даже неплохо: обеды и ужины я полностью съесть не могу. По 2-3 блюда в одном приёме пищи, всё с хлебом и с компотом. Не хватает немного сладкого, но я решила, что раз уж такая ситуация, то можно немного перетерпеть. Соседка взяла с собой из Вьетнама кофе — она уже для меня подружка лучше зубной щётки.
Курить тут нельзя. Совру, если скажу, что не курила. Я курила, пока были сигареты. Соседка курит уже 40 лет и не собирается останавливаться. Курим в окно, подолгу проветриваем комнату. После Вьетнама с его +35, немного зябко. Отопления тут нет, зато тёплые вонючие одеяла: то ли из поездов, то ли из тюрьмы. Матрасы нормальные сняли и постелили уродские, неудобные: вроде как местный губернатор специально выделил эти матрасы для карантина, говорят их потом сожгут. В комнатах сняли шторы и унесли стулья: их сложно дезинфицировать после нас.
Вы хотели прочесть что-то страшное, но в целом: всё нормально. Не хорошо, и не плохо. Я ожидала худшего, честно. Попросила подругу из Уссурийска принести мне вещей и бутылку вина: оказалось пить алкоголь тут тоже нельзя. На входе проверяют вещи, как в тюрьме. Никто мне так и не дал логичного объяснения — почему нельзя?
Завтра 10-ый день и нам должны сделать тест на ковид. Врачи, которые проверяют у нас температуру, сказали, что возможно сделают завтра, а возможно послезавтра, а возможно и позже. Видно, что люди сами не понимают, что делать и как справляться. У моей соседки проблемы со спиной и нужны были лекарства: подняли на уши всех. Но врачи всё же заставили волонтёров купить лекарства, а потом соседке принесли новый матрас, чтобы спина меньше болела. Видно, что всем не всё равно, но тяжелая бюрократическая машина очень медленно крутит механизм и долго отпускает приказы до смертных.
Всем терпения и не болейте!