Когда я перед самым кризисом 2008ого выбрал четырехкомнатную квартиру, чтобы у каждого из детей было по комнате, да и нам со второй женой хватало пространства, никак не мог отделаться от ощущения, что за большие деньги и с привлечением ипотеки в силу закона купил себе статус хозяина места, в котором всегда считался гостем. Я парковал свою семиместную машину у подъезда или шел до ближайшей мусорки с пакетом и изнашивался от неосознанного вторжения вот этого всего – хруста тополиного приданого, орошенной малахольным дождичком пыли, всего сердцезамирательного, замедленного, туманного, не выстроенного, студенческого.
Прошло не меньше месяца, когда, свыкаясь с тусклым светом, ведущим к лифту, меня пронзило: я здесь уже хаживал – на свидание с девушкой по имени Яна. Мы учились в одном институте, она казалось мне очаровательной. Я привел ее на семейные посиделки в честь своего дня рождения – молодежная предполагалась в форме концерта, а Яна ни на чем не играла – и заставил всех поволноваться. Брат с отцом и особенно мама взирали на мою гостью с тревогой. Выждав момент, мама на кухне страшным шепотом спросила: «У вас что, есть непреодолимые обстоятельства?!» «Чтобы что?» - я совершенно не ухватывал контекст всеобщей скорби. «Чтобы создать семью!» - с легких всхлипом продолжала мама. «С кем?» - мне казалось, мы говорим на оживленном шоссе в ливень, сквозь шум доносились до меня знакомые слова, но контекст никак не вырисовывался. «С Яной! Ты же привел ее в дом!» - я почувствовал, как отчаяние переходит в раздражение. Туча освобождала горизонт. Показалось даже, что торт мы зарежем в атмосфере благожелательности и легкого веселья. «У меня ведь день рождения сегодня!» - мне не удавалось проложить мостик между своим спонтанным предложением Яне зайти в гости и свадьбой. Первый курс, какой брак, я же и не жил еще!
Торт заслонили анекдоты. Брат взялся за гитару. Всем стало легче. Кроме меня. Я всерьез задумался, а вдруг у нас и правда есть повод бракосочетаться?!
- А мне понравилась твоя мама, такая непосредственная! – мечтательно произнесла Яна, когда я провожал ее домой.
- Если бы она не устроилась филологом – стала бы менталистом или математиком, рассчитывающим вероятность разных невероятных вариантов развития ситуации.
Я шутил. Яна не смеялась и думала о чем-то своем. «О свадьбе!» - догадался я. И ослабил объятия, а потом и вообще взял за руку – так, кстати, удобнее.
Страсти прощания вышли приглушенными. В подъезде разливалась уютная нега – тянулись длинные желтые тени от фонаря, внизу хлопали почтовые ящики, гудел лифт. Нас, между этажами, возле перил, охватывал сумрак.
- Ты так изменился, повзрослел буквально за один вечер. – с каким-то религиозным ужасом произнесла Яна горячей волной мне в самое ухо.
- Я возвысился над суетой, мне стало ясно все, - произнес я голосом шекспировского персонажа, только не мог вспомнить, чьим.
- Давай я познакомлю тебя со своими родителями? – легкий сарафанчик на почти голом теле бесстыдно топорщился из-за закинутых за мою шею рук. Я всегда считал подобный тонкий эротизм убойным аргументом. Но тут не поддался.
- Ну, что загадывать… давай после сессии!
Яна посмотрела на меня женой.
- Вы там только не отмечайте особенно. Или меня бери с собой!
Отчаянно захотелось портвейна. Ну вот просто от противного. И закурить. Я торжественно пару недель назад бросил, но остатки настоящего Camel без фильтра выбросить не смог. Даже отдать друзьям такой дорогущий раритет показалось излишней щедростью. НЗ ждал меня. Мир заиграл новыми красками. «Я все еще могу быть ветренным и счастливым!» - пронеслось в голове, ведь у меня нет «непреодолимых обстоятельств!»
Я просиял в ответ, благодарно расцеловал Яну и решительно сбежал к подножью девятиэтажки. Пришла пора грешить.