Повсеместное название — стерлядь; местами в Южной России — “чечуга”; в Днепре также — “красная рыба”; на Припяти (Бельке) — “оческа”, а в Западной Сибири — “веретешка”. В Польше — “чечуга”, “стерла”, “стерлеть”. Татарское название — “чуге”; “севъюк” и “оской”; у сибирских татар — “сурук-балык”, “сугья-балык”; на Чулыме — “освей”; у киргизов — “чуга”; в Калмыкии — “чугурлуг”, “сурлик”, “чукурло” и “цаканбухо”; в Армении и Грузии — “чука”. на Енисее — “хоя надзик”, на Мангазее — “коя”. Несмотря на свою сравнительно небольшую величину, стерлядь составляет едва ли не наиболее замечательный вид из всего семейства осетровых, имеющего у нас такое громадное промысловое значение. Конечно, в этом последнем отношении стерлядь значительно уступает своим родичам, но она имеет высокий интерес потому, что в встречается почти во всех реках России и Сибири и рыба вполне пресноводная, а не проходная, как осетр, белуга, шип и севрюга; во-вторых, потому, что образ жизни, нерест и история развития благодаря наблюдениям Овсянникова, Кноха, Гримма и Пельцама известны нам гораздо лучше, нежели других осетровых. От всех других рыб рода осетров стерлядь легко отличается как по своей величине, так и по своему удлиненному узкому носу, длинными бахромистыми усиками, достигающими до рта, двухраздельной нижней губой и соприкасающимися боковыми щитиками. Все осетровые рыбы взамен обыкновенной чешуи покрыты костяными щитиками (у рыбаков — “жучки”), расположенными в 5 продольных родов, из которых один занимает середину спины, два тянутся по бокам и два по краям брюха; в промежутках между этими щитиками кожа остается или голой, или же покрыта мелкими костяными щитиками разнообразной формы. У стерляди, кроме того, спинные щитики тесно между собой смыкаются; их насчитывается 13—17, и каждый оканчивается позади довольно острым шипом. Боковых щитиков очень много — от 60—70, брюшных — 13—15, и последние между собой не соприкасаются.
Цвет стерляди изменяется смотря по местности и бывает то желтее, то темнее, но обыкновенно спина у нее серовато-бурая или темно-бурая, брюхо желтовато-белое, плавники серые. Длина носа стерляди тоже подлежит значительным изменениям, и во многих местах рыбаки различают стерлядь остроносую и стерлядь тупоносую; в Твери же первую называют ходовой, а тупоносую — стоялой на том основании, что первая постоянно переходит с места на место, тогда как последняя придерживается определенной местности, почему бывает сытее и желтее. Очень может быть, что тупоносые стерляди — зажиревшие яловые рыбы. Это косвенно доказывается тем, что при искусственном разведении стерлядь всегда имеет тупое рыло. Кроме этих разностей, между которыми, впрочем, встречаются всякие переходные формы, между стерлядями попадаются альбиносы светло-желтого или желтовато-белого цвета, которых рыбаки называют обыкновенно “князьками”. Эти альбиносы составляют, впрочем, весьма редкое явление, и гораздо чаще попадается помесь стерляди с осетром, реже севрюгой, которые известны под названием шипов, иногда “костеряков” (так называются собственно молодые осетрики). Смотря по тому, к какой рыбе подходит альбинос, т.е. по величине носа, форме, величине и расположению жучек, его называют стерляжьим, осетровым и севрюжьим шипом. По рассказам рыбаков, шипы эти плодовиты и нерестятся вместе со стерлядью. Стерляжьи шипы отличаются также своею величиной. В Иртыше и Оби “карышом” или “чалбышом” называют помесь осетра и стерляди. В озере Нор-Зайсане когда то жила особая разновидность стерляди — тупоносая, очень жирная и крупная (до пуда), называемая “зайсанкой”.
Что же касается размеров стерляди, то средняя величина этой рыбы не превышает 50 см (считая всю длину тела). В Иртыше стерлядь (вернее, сибирский вариант ее) достигает даже двухпудового веса. Следует заметить, что, подобно всем другим рыбам, она первые годы растет очень быстро, но, достигнув половой зрелости, растет уже более в толщину, так что только вес ее увеличивается пропорционально годам, хотя и тут много значит время года: перед нерестом стерлядь весит больше, нежели после него, а затем вес опять увеличивается в течение лета; к осени стерляди, долго сидевшие в прорезных садках и исхудалые, иногда даже теряют половину своего первоначального веса. Раньше первое место по изобилию стерляди занимала Волга со всеми главными и второстепенными притоками, реки бассейна Оби и Енисея, затем реки, впадающие в Черное море и Дон; в Днестре, Днепре, Буге и Дунае, стерлядь, однако, очень редка в Кубани и реке Урале, а в Куре, Риони и Тереке, так же как и в открытом море, встречается в виде исключения, одиночными особями, хотя замечалась в Бакинском, Краеноводском и Кизил-Агачском заливах. Таким образом, коренная область распространения этой рыбы захватывает большую половину Европейской России и Сибирь до Енисея с его притоками. Но в настоящее время стерлядь попадается и в бассейне Северной Двины, куда перешла из Камы через Екатерининский канал, вероятно в начале тридцатых годов прошлого века: сначала она появилась в Вычегде, потом вниз от нее, в Двине и, наконец, в Сухоне и Ваге. В пятидесятых годах она водилась здесь уже в весьма значительном количестве. Этого, однако, нельзя сказать о реках Балтийского бассейна, в которые, несмотря на то, что многие из них соединены каналами с притоками Днепра и Волги, стерлядь проникла, по-видимому, благодаря простым случайностям.
Все стерляди, встречающиеся в Неве, Кронштадтском заливе, Волхове, Сяси, Ладожском и Онежском озерах, хотя и замечались там еще в прошлых столетиях (Паллас), происходят, по-видимому, с разбитых бурей барок, в которых перевозились в Петербург по каналам, и, судя по редкости их, надо полагать, что они не нашли здесь удобных мест и еще не успели размножиться. Стерлядь, по преимуществу, выбирает самые глубокие места реки и притом держится постоянно на дне, так сказать, пресмыкается по дну, ведет очень скрытный образ жизни, а потому очень редко попадает в невода и вообще сети. Только по вечерам или ночам она выходит на мелкие места — в траву и к берегам — и обыскивает все углубления и норки прибережья или же всплывает наверх и робко, точно крадучись, перевертывается вверх брюхом и ловит ртом падающих в воду насекомых, особенно метлу, во время падения которой нередко удавалось поздно вечером наблюдать этот маневр обыкновенно весьма осторожной рыбы. Кроме глубины, для нее необходимы еще многие другие условия: свойства дна и воды имеют весьма важное значение для стерляди и обусловливают различия как в цвете, так и вкусе ее. Она, видимо, избегает медленно текущих, иловатых, притом всегда мелких рек и никогда не нерестится там, а заходит туда, как и в озера, только кормиться. Вот почему в Суре, где по вкусу не уступают знаменитым шекснинским, камским и вятским, они, по-видимому, вовсе не размножаются. Стерлядь любит песчаное или хрящеватое дно, чистую, прохладную и быстротечную воду, хотя и избегает самой стрежи, если там проносятся корчи и ил. Как говорят, она имеет какое-то особенное пристрастие к красноватому песку, но не знаем, насколько справедливо это наблюдение (Левшина). Обыкновенно она держится на четверть от дна, на чем основана ловля ее переметами и самоловами, но иногда своими брюшными жучками касается земли; в некоторых случаях, например когда, скатываясь вниз после нереста, заходит на песчаные мели, она нередко совсем зарывается в песок, так что выставляет только нос. В теплую погоду стерлядь иногда ходит верхом или в пол воды и попадается в сети.
Во всякое время года стерлядь ведет более или менее общественный образ жизни и в одиночку встречается довольно редко. Хотя она и не совершает таких больших переходов, как другие осетровые рыбы, в чем ей и нет особенной надобности, так как она круглый год живет в пресной воде, тем не менее, начиная с ранней весны, именно вскрытия реки, и до поздней осени, она кочует с одного места на другое и только зимой держится на одном месте. В это время она избирает для своего пребывания самые теплые, а следовательно, самые глубокие слои воды и залегает иногда на глубине 12 и более метров; в такие ямы она собирается на зиму из весьма отдаленных местностей и в очень большом количестве, иногда тесными рядами, даже в несколько слоев, и большую часть зимы лежит почти неподвижно, почему, относительно говоря, редко попадается на крючковые самоловные снасти. Притом, очевидно, эти зимние становища стерляди находятся исключительно в нижнем течении рек, и вот почему эта рыба в холодное время года встречается довольно редко в верховьях, где, однако, весной, частью летом ловится в более или менее значительном количестве. Но со вскрытием реки стерлядь выходит из своего зимнего оцепенения и, как только начнет прибывать вода, начинается “ход”, или “бег” ее. Стремление вверх против течения есть явление общее всем рыбам и обусловливается главным образом потребностью быстрого движения против воды, так как увеличившаяся сила течения сносит стоящую на месте рыбу, поиском мест, удобных для нереста, так отчасти и потому, что муть мешает свободному дыханию рыбы, плывущей вниз. Это отчасти доказывается тем наблюдением, что стерлядь, да и многие другие рыбы, при случайной, например осенней, прибыли воды снова подымаются вверх по течению. Притом, по свидетельству рыбаков, в половодье подымается и молодая — годовалая и двухгодовалая — стерлядь, еще не достигнувшая половой зрелости, которая наступает на третью весну.
Ход стерляди, обусловливаемый первой прибылью воды, начинается на средней и верхней Волге несколько ранее, нежели в нижней, куда прибылая вода, понятно, приходит гораздо позже. Различие это было бы еще значительнее, если бы стерлядь, зимовавшая в низовьях, не должна была пройти значительное расстояние, прежде чем достигнуть местностей, удобных для нереста. Ход стерляди зависит, как известно, от состояния погоды и времени вскрытия, а кончается, как только вода пойдет на убыль, что опять-таки указывает, что это движение не имеет того исключительного назначения, которое ему обыкновенно приписывается. Вообще “бег” продолжается, по-видимому, несколько более месяца, иногда полтора. Судя по всему, стерляди подымаются очень большими косяками, почти всегда одинакового возраста и величины, откуда очевидно, что косяки эти тем многочисленнее, чем моложе составляющая их рыба. Особенно многочисленны были стаи стерлядей в нижней Волге, где они доходили иногда до 10 000 особей. Во всяком случае стерляди идут правильными вереницами. Это доказывается тем, что нередко значительное количество их попадалось и в одинокую вершу. В средней, тем более в верхней Волге количество подымающейся стерляди значительно уменьшается; последние стаи ее редко содержат сотню-другую особей. Впрочем, многочисленность этой рыбы весьма много зависит от высоты воды. В сильное половодье, когда вообще лов рыбы сильно затрудняется и она имеет более шансов избежать сетей и снастей, расставляемых для ее лова, стерлядь подымается в верховья в большем количестве и успевает выметать икру. Потому сильный разлив рек иногда оказывает гораздо больше пользы, нежели многие предохранительные меры для рыболовства, и влияние его простирается на несколько лет, так как увеличивается масса молоди, которая впоследствии, достигнув половой зрелости, по инстинкту, свойственному и не одним рыбам, большей частью возвращается для нереста в те же места, где вывелась.
Сильный разлив рек, по всей вероятности, обусловливает и некоторую аномалию в месте нереста стерляди. Обыкновенно она мечет икру в самом русле реки, но есть некоторые указания, что стерлядь иногда нерестится и на заливных лугах, в образующихся глубоких рытвинах и промоинах, в которых полая вода течет иногда еще с большей скоростью, нежели в русле реки, и, так сказать, вводит в заблуждение рыбу. А так как эти весенние протоки находятся на луговой стороне реки и при малой воде не всегда доступны, то, вероятно, отсюда и произошло мнение некоторых рыбаков, что стерлядь один год идет левым берегом (луговым), другой — правым (нагорным). Но нерест ее на лугах все-таки составляет исключительное явление, и он как бы застигает ее врасплох во время обхода ею излучин. Как известно, в излучинах реки самое сильное течение во время большой воды бывает не в русле реки, а так как вода течет с наибольшей быстротой в прямом направлении, то, следовательно, главная струя находится на луговой стороне. Этим объясняется весенняя ловля стерлядей вандами исключительно на затопленных местах. Доказательство этому приводит сам Овсянников, который, основываясь на этой ловле вандами, полагает, что стерлядь всегда мечет икру на заливных лугах. Именно оказывается, что в ванды попадает исключительно стерлядь или с не дозревшей икрой, которая резорбируется, или же в ванды попадает стерлядь, уже выметавшая. Главные места нереста стерляди — не пойменные луга, а каменистые гряды, т.е. подводные бугры, сложившиеся из валунов и щебня, вообще глубокие и быстротечные места самого русла, покрытые крупным песком, хрящом, гравием или камнями; сюда прикрепляются многочисленные икринки рыбы так крепко, что их не может смыть и самая сильная струя воды. Быстрота течения составляет необходимое условие, так как иначе яички заносились бы илом. Глубина этих нерестилищ, из коих многие сделались известны благодаря исследованиям Кесслера и других ученых, иногда весьма значительна, тем более что стерлядь мечет в самое высокое стояние воды.
Всего же замечательнее то обстоятельство, что около Васильсурска и Самары эти местности находились раньше как раз у пароходных пристаней, чем совершенно опровергается мнение, что пароходы распугивают стерлядей. Наибольшая масса стерлядей, как сказано, нерестится в то время, когда вода достигла самого высокого уровня и остановилась прибывать или даже пошла на убыль (Овсянников), большей частью в первой половине мая. Весь нерест продолжается около двух недель, по приметам рыбаков на верхней Волге (Ярославль) — с цветения черемухи до цветения яблони. В очень раннюю и теплую весну стерляди начинают метать на средней Волге во второй половине апреля, и здесь (например, под Симбирском), надо полагать, стерлядь нерестится всего ранее. На нижней Волге, напротив, начиная с Самары, нерест стерляди кончается всегда несколько позднее; около Сарепты стерлядь нерестится, по изысканиям Бэра, даже в исходе мая и в начале июня. Как известно, количество самцов гораздо значительнее количества самок. Это правило относится, впрочем, к большинству наших рыб и имеет особенное значение для рыб, нерестящихся на быстринах, так как большая часть молок уносится водой и не выполняет своего назначения. Притом следует принять в соображение кратковременную жизнь мальков, которые, по наблюдениям Овсянникова, в большом количестве воды двигаются в течение немногих минут (2—3), а в реке же, вероятно, еще того менее. Но этот избыток самцов объясняет нам, почему молочники со зрелыми половыми продуктами встречаются и по окончании нереста, и дает основание предположить, основываясь на более позднем времени нерестования осетров и севрюг, что все помеси стерлядей с этими рыбами произошли из икры последних, оплодотворенной этими запоздавшими молочниками. Самцы всегда имеют относительно меньшую величину и вес, нежели самки.
Икра, подобно икре всех осетровых рыб, отличается (зрелая) своей несколько продолговатой формой и темным цветом, относительно мельче, чем у осетра, севрюги и белуги, и малочисленнее, чем у последних, хотя, впрочем, никто не вычислил приблизительно этого количества. У крупных самок оно достигает до ста тысяч, если не более. Цвет икры, по наблюдениям Пельцама, согласуется с цветом стерляди, и чем темнее последняя (т.е. менее изнурена), тем лучше развивается. Развитие икры совершается весьма быстро — через 4 дня. Интересно наблюдение Пельцама, что особенно быстро развивается икра во время грозы. Выклюнувшиеся стерлядки первое время держатся в хряще, если не до самой осени, как предполагает проф. Кесслер, то все-таки весьма продолжительное время. Стерлядки могут выходить в иловатые — самые кормные — места реки, только когда совсем окрепнут, по прошествии двух или более месяцев. По наблюдениям Середы, молодая стерлядь, в низовьях Днепра, выходила вечером жировать выше каменистых гряд, и мальки некоторое время упорно держатся места своего рождения, но поздней осенью поднимаются кверху в большем или меньшем количестве. По приметам рыбаков, когда осенью идет много мелкой чечуги, в эту осень и зиму будет плохой улов другой рыбы. Самостоятельное питание молодых рыбок начинается через две недели после их выхода, как только они лишатся желточного пузыря. Кесслер полагал, что первоначальную пищу их составляют инфузории и микроскопические ракообразные. Во всяком случае, осенью ловятся уже стерляди, достигнувшие 45 см. Что же касается взрослых стерлядей, то они, едва успев выметать икру, лишь только вода тронулась на убыль, выходят из русла на пойму и начинают быстро откармливаться — “нагуливаться”, по выражению рыбаков. Дело в том, что не только во время своего “бега”, но, по-видимому, и перед началом хода, тем более зимою, стерлядь ничего не ест; истощенная и исхудалая, она жадно бросается в затоны, заливные озера, к берегам рек и островов, где под нависшим ракитником, в камышах и тростниках к тому времени, т.е. во второй половине мая, кишат мириады мелких организмов.
Но главную пищу их весной, во время нагула, составляют личинки двукрылых насекомых, преимущественно комаров и мошек. Стерляди до того набивают ими после нереста свои желудки, что они кажутся икряными: в 45 см рыбах Гримм насчитывал иногда до 35 000 личинок комаров. Личинки мошек, которые держатся на быстринах, под камнями, где ползают подобно пиявкам, составляют главный корм молодых стерлядок. Немалое значение имеет для стерляди метла (поденка), особенно на Шексне, Суре, а также на Иртыше, вообще в таких реках, где это насекомое падает большими массами. В Иртыше, по словам г. Мельникова, постоянную пищу стерляди составляют какие-то желтоватые червячки, которых она отыскивает под камнями при помощи своего хрящеватого носа. После нереста половые органы стерляди занимают весьма небольшое пространство, и новая икра имеет первоначально вид очень мелких беловатых зернышек. У тех же особей, которые по какому-либо случаю не нашли себе удобного места для нерестования, старые половые продукты подвергаются процессу обратного метаморфоза, который не имеет почти никакого влияния на здоровье рыбы. В обоих случаях новая икра через 2—3 недели почти достигает своей нормальной величины, окрашивается в буровато-серый цвет — одним словом, принимает вид почти зрелой икры, которая к осени еще более чернеет и просвечивает сквозь брюшные покровы в виде тонкой полоски. Это обстоятельство служит причиной ложного убеждения, особенно распространенного между верховыми рыбаками, что стерлядь мечет икру два раза в год — весной и осенью. Стерлядь, как рыба постоянно вращающаяся на дне, крайне редко попадает в невода. Потому ловля ее производилась, в старые времена, смотря по времени года, или вандами, в сущности теми же мордами, или вершами, вентерями, напоминающими среднерусские “крылены” или “фитили”, плавными сетями; главным же образом — крючковыми снастями. Прежде всего, как только начинался бег, стерлядь ловили “плавнями”. Плавная сеть состоит из двух сетей — передней с крупными и задней с мелкими ячеями.
Она спускается вниз по течению, и стерляди, подымающиеся вверх, проходя головой и передними плавниками через крупные ячеи, наталкиваются на мелкие, поворачивают назад и запутываются. На Дону был в употреблении очень нехитрый снаряд для весенней ловли стерлядей, названный “разиней”. Это довольно большой мешок, напяленный на железный прут и две деревянные распорки. Разиню тянули за веревку. Закинув разиню в воду с баркаса, отъезжали к берегу во всю длину привязанной к раме веревки и, заякорившись, тащут к себе поперек течения, причем разиня шла, задевая дно железным прутом, и загребала стоящую тут стерлядь. Как только вода шла на убыль и стерлядь, выметавшая икру, уходила для нагула в затоны и займища, плавню бросали и начинали ловить вандами или вентерями. Как те, так и другие укреплялись еще заблаговременно до разлива реки в глубоких рытвинах и промоинах, вырытых половодьем, целыми рядами, и количество ванд зависило от ширины ямы. Ловля вандами продолжалась почти до тех пор, пока река войдет в берега, обыкновенно до июня. Летом начиналась самая главная, добычливая ловля самоловами, которая доставляла наиболее вкусную и жирную, а потому и самую ценную рыбу. Самоловная снасть, как известно, состоит из ряда очень острых крючков, привязанных к небольшим бечевкам, которые, в свою очередь, прикреплены к более или менее длинной бечевке, смотря по количеству крючков (иногда несколько сот); крючки эти посредством поплавков и камней удерживаются в известном расстоянии от дна), так, чтобы плывущая рыба, проходя между крючками, зацепляла за какой-либо из них, а затем и за соседние. Заметим, впрочем, что стерлядь, почувствовав вонзившийся крючок, очень мало бьется и обыкновенно лежит очень смирно, почти не двигаясь, так что почти всегда имеет одну и то небольшую ранку. Вред от ловли самоловами, как и всегда не в самой снасти, а в злоупотреблении ей — загораживании всего русла и в часто расположенных крючках, так что вылавливалось громадное количество молодой стерляди.
Потехин свидетельствует, что из ста стерлядей, пойманных крючками, в садке в течение нескольких месяцев уснуло только 4. Данилевский тоже был против запрещения крючковой самоловной снасти для стерлядей. Эти рыбы крайне живучи и выносливы, и раны, нанесенные крючками, очень скоро заживают. По словам петербургских рыботорговцев, в крючной рыбе не замечается большей смертности, чем в ловленной сетями. По мнению рыбаков, ловля самоловами, называемыми на Дону накатными переметами, основана на том, что рыба, заинтересованная однообразными движениями колыхающихся поплавков (бабашек), начинает играть с ними, ударяя по ним хвостом и в конце концов зацепляется за крючок. Ловля стерлядей переметами на приманку употреблялось реже самоловов, с которыми, конечно, меньше хлопот. Специально стерляжьи переметы употреблялись лишь местами. Крючки перемета должны лежать на дне и насаживались обыкновенно красным червем (навозным). Ставили снасть на глубине около фарватера, на быстрине, причем, однако, предпочитался мягкий и чистый грунт. Фарватера избегали, так как здесь крючки заносило илом, песком и сором. На Иртыше крючки делались из мягкой, незакаленной проволоки, очень тонкой, так как рыбаки убеждены в том, что на грубый и закаленный крючок стерлядь не возьмет. Во время падения метляка крючки насаживали этими насекомыми. Лучше всего берет стерлядь после нереста — на Иртыше с половины июня до половины августа, в реках Европейской России — в мае и июне. По рассказам иртышских рыбаков, крупная стерлядь попадается всего лучше в бурную погоду. На Дону промышленники и рыболовы-охотники ловили стерлядей в большом количестве так называемыми “кивками”, которые, в сущности, мало отличаются от перемета и могут быть названы закидными переметами. Закидывают кивок с берега, подобно донной удочке, только, не приноровившись, очень легко зацепить крючками за платье или за окружающие предметы. Ловят на кивки донские рыболовы с весны до осени, особенно с конца апреля до конца июня, вообще после нереста.
Местом ловли выбирается здесь песчаный берег, причем необходимо, чтобы противоположный берег был крутой и состоял из чернозема с глиной, вероятно потому, что эти места и служат постоянным местопребыванием стерляди, и она выходит отсюда на ближайшую отмель только по ночам для жировки. По этой же причине она попадается на кивки преимущественно среди ночи, особенно если она тиха; по вечерам же и утром на кивки ловится большей частью разная рыба. Присутствие последней на крючке легко узнается по усиленным содроганиям рогульки, между тем как стерлядь, попавшая на кивок, рвется только в первые моменты и при вытаскивании почти не сопротивляется и иногда идет до того спокойно, что кажется, что на кивке ничего нет. Это едва ли не самая чувствительная к боли рыба. На пять кивков с семью крючками каждый, осматривая их несколько раз, с вечера до утра можно было поймать до 80 штук стерладей. Изредка, местами, например в станице Цимлянской, также на реке Самаре, ловили стерлядей на подпуски, с 10 крючками, становясь на якоре. В средней России ловили также стерлядей на донные закидные удочки. На Иртыше близ Омска, ужение стерлядей на донные удочки-закидушки раньше составляло любимый спорт местных рыболовов-любителей. Эти омские закидушки очень напоминают донские кивки, так как имеют тоже от 4 до 8 крючков. Грузило здесь тоже делается в форме прямоугольника или плоского овала, чтобы оно не могло катиться по дну и крутить леску. Удочки ставили главным образом в таких местах, где главная борозда реки находится в расстоянии 20 метров от берега. Стерлядь здесь всегда держится в самой глубокой борозде русла реки с быстрым течением по устланному галькой и щебнем известняку дну. Лучший лов начинался с половины июня и длился до половины августа. Рыба берет обыкновенно с рассвета до 6 часов утра и потом после обеда — с 4 до 8 часов вечера, что объясняется местом лова.
Стерлядь берет очень тихо и вяло, не хватает наживу, подобно другой рыбе, а понемногу всасывает ее, почему клева почти не видно. Рыболов вытаскивает леску наугад или когда попавшаяся на крючок стерлядь, относимая изредка течением, слегка зашевелит леску.
Спасибо, что прочитали! Если было интересно, ставьте лайк и подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить продолжение.