Автор: Дэвид Митчелл Сом
Я родился в 2001 году. То есть однозначно отношусь к поколению Z. Выходит, я — порождение цифровой эпохи. Я вырос в эру соцсетей, смайликов и нео-дадаистского юмора, выражающегося в абсурдистских мемах. Смартфон и ноутбук необходимы мне для связи с окружающим миром и получения информации о нем, а также для осуществления большей части деятельности в качестве писателя, студента и гражданина. Я признаю отрыв моего поколения от физического мира и концепцию «жить сегодняшним днем» через коллективную оцифровку нашей жизни. И все-таки почему же мне так трудно мириться с подобными вышеупомянутым обобщениями, когда их делают представители старших поколений?
Когда выражения типа «Окей, бумер» в ответ на общие фразы в отношении младших миллениалов и поколения Z стали мейнстримом, накал войны поколений достиг своего пика. Разные возрастные группы заняли позиции по разные стороны фронта. Ведь в каждом поколении есть свои критики.
Слишком часто я вижу карикатуры и комиксы, изображающие представителей моего поколения как абсолютных невежд. Типа мы не знаем, как пользоваться аудио- и видеокассетами и дисковыми телефонами. На самом деле лично я всем этим пользовался. Кое-какие преподаватели в моем колледже любили погундеть в классе о том, как мое поколение губит общественные библиотеки.
На самом деле, эти заявления не так уж меня и обижают. Подобные обобщения максимум кажутся мне глупыми и безосновательными. Обычно я просто игнорирую их. В некотором смысле, я даже понимаю, откуда они берутся. Люди боятся отстать от времени. Никому не хочется осознавать, что он не соответствует быстро меняющемуся миру.
И все же мне очень хочется оспорить эти утверждения, особенно те, что касаются отношений моего поколения к чтению и библиотекам.
Да, мы пользуемся библиотеками
Мое поколение все еще пользуется библиотеками, но не только для того, чтобы брать в них книги.
Я изучаю киноискусство, так что часто беру там фильмы, необходимые для моих занятий, и смотрю их с субтитрами. Без субтитров я не смог бы понять их, как и другие мои сверстники. И мне не нужно при этом раскошеливаться на прокат или покупку фильмов в Интернете, чего я никак не могу себе позволить.
В общем, библиотеки дают доступ к тому, что иначе мы не смогли бы получить. Особенно это касается людей с ограниченными возможностями. В библиотеках есть целые отделы книг с крупным шрифтом и аудиокниг. Они позволяют людям с нарушениями зрения бесплатно наслаждаться любимыми книгами.
Библиотеки предоставляют необходимые ресурсы и финансово несостоятельным людям. Они дают студентам доступ к необходимым им учебным пособиям. Каждую вступительную кампанию я вижу, как студенты на втором этаже корпят за столами над учебными пособиями для подготовки к SAT, ACT и GRE (стандартизированные тесты для поступления в университет, колледж, аспирантуру в США – прим. пер.), каждое из которых стоит 50 долларов, а то и больше. А в библиотеке они могут пользоваться ими бесплатно.
Но,пожалуй, важнее всего то, что библиотеки являются безопасным убежищем. Во многих есть свои банки продовольствия и группы поддержки. В них есть масса ресурсов на всевозможные темы, которые редко связывают с библиотеками: проблемы ЛГБТ, тяжелая утрата, сексуальное здоровье и т.д. Многие дети приходят в библиотеку, когда их жизнь становится невыносимой. Если я прихожу в библиотеку не ради книг, то ради полдника, журналов, кинопоказов и собраний.
Да, мы читаем
Многие представители поколения Z любят читать. Пусть это не самое любимое наше времяпрепровождение, но многие из нас читают, когда скучно или если попадется интересная книга.
Когда я только научился читать, «The class pet from the Black Lagoon» (Школьный питомец из Черной лагуны) была моей самой любимой книгой в школьной библиотеке. В начальной школе я был одержим серией о Гарри Поттере. Какой-то части меня серия все еще дорога в память о той роли, которую она сыграла в мои годы становления. Хотя я недавно и вступил в фэндом. Кажется, не менее половины моих сверстников в средней школе считали себя полубогами и кичились познаниями в греческой мифологии, потому что читали летом серию о Перси Джексоне. В старших классах мы с друзьями часто хватали очередную любимую книгу и бежали в класс. И мы по-прежнему наслаждаемся сверхъестественным очарованием слов на странице, как и иные поколения сотни лет назад.
Но наши представления о литературном каноне изменились
Любой американский старшеклассник из обязательной школьной программы по английскому вспомнит Шекспира, Сэлинджера, Стейнбека, Хемингуэя и Голдинга. Он может рассказать о семинарах, презентациях и опросниках по их книгам и другим классическим произведениям. Мой учебный план был битком набит авторами, чьи книги якобы формировали и олицетворяли западную культуру и делились опытом. Все эти авторы были мужчинами, белыми и давно умершими. Зачастую чувства их главных героев уже совершенно не трогают молодую современную аудиторию столь разнообразного социально-экономического происхождения. Каждая книга цветного автора или автора женского пола, прочитанная мной в школе, была прочитана по моей личной инициативе, а не потому, что этого требовали или хотя бы предлагали учителя.
Мы требуем инклюзии, которая бы отражала наше многообразие
Вопрос не в том, чтобы подвергать сомнению законность, популярность или влиятельность каждого писателя из школьной программы и его произведений. Это не отвращение моего поколения к чтению, ведь мы не имеем ничего против чтения. Мы не имеем ничего против книг. Никто не отрицает того факта, что характерные для Шекспира пятистопный ямб и сексуальные инсинуации пережили его уже на четыреста лет.
Скорее проблема заключается в нехватке авторов, которые отражали бы разнородный состав учеников. Другими словами, в то время писателям не давали слова из-за того, что они не белые и/или не мужского пола. Таким писателям не были доступны те возможности, что были у их белых коллег-мужчин. Их истории и опыт будут иметь неоценимое значение для современной разнообразной аудитории, придающей огромное значение инклюзии и исторической правде. Я встретился с этими произведениями только во время учебы в университете, где им отдавалось особое предпочтение. Разумеется, такая расстановка приоритетов стала возможной, только когда недавние школьники стали сетовать на отсутствие разнообразия мнений на уроках. Я горжусь этими волнами, которые поднимают люди моего возраста.
Так легко высмеивать молодые поколения. Я понимаю. Время от времени забавно наблюдать за переменами в людях даже с разницей в десять лет, как между моей старшей племянницей и мной. К примеру, она не знает мира без iPhone. Ее еще не было, когда в школах внедрили электронные доски. Она не помнит времени, когда Netflix стал потоковым сервисом. И, насколько мне известно, она никогда не видела VHS-кассеты.
Но нам не стоит недооценивать способностей и возможностей молодежи. Моя племянница будет расти в совершенно ином мире, чем тот, в котором рос я. Я признаю это. Во многом это уже так. Она будет учиться, читать и жить в соответствии с ним, и я никогда не буду винить ее за это.
Ее окружение, скорее всего, изменится настолько, что мне ни за что себе не представить. В том-то и вся прелесть. Мое поколение меняет мир в соответствии со своими представлениями — и в сфере чтения, и в других. И я надеюсь, следующее поколение будет делать то же самое.
Оригинальный источник: BookRiot
Русскоязычный источник: LiveLib