Ю. И. Грибанов, доктор экономических наук
Думаю, что лишний раз расписывать все, что происходит сегодня в экономической и общественной жизни России бессмысленно. Чтобы понять масштаб катастрофы не нужно даже включать телевизор или читать новости, достаточно посмотреть в окно. И как бы власть не пыталась вселить оптимизм в души своих граждан, настроения в обществе становятся все более угрожающими с каждым днем пандемии.
Во-первых, все более ясным и для власти, и для общества становится понимание того факта, что ничего не вернется обратно. Как бы ни старались мы убедить себя, что лишь пережидаем бурю, и солнце скоро засияет вновь, верится в это с трудом.
Во-вторых, обществу стало ясно, что помощи от государства не будет, что все предложенные меры поддержки, о которых говорит власть – либо фикция, либо откровенная ложь.
В-третьих, и это, пожалуй, самое неприятное, люди почувствовали растерянность власти, ее неспособность провести общество через кризисную ситуацию. Вместо плана действий нам показывают коронавирусное пугало и в очередной раз предлагают «скрепы» в виде патриотизма, связи поколений, славы России и пропагандистских лозунгов.
Но власть уже понимает – не срабатывает. И что дальше? Устроить войну? Объявить стихийное бедствие, очередной голодомор или какую-то новую общую беду, призванную сплотить общество, власть и элиты? Избави, Господи...
Российская власть сейчас совершает ту самую ошибку, которая всегда в последствии приводит к самым страшным потрясениям социально-экономических систем – она нарушает общественный договор. Как я уже писал в статье «Социальный рейтинг как инструмент построения общества социальной справедливости», основой общественного договора в России традиционно была и остается безопасность. Гарантируя безопасность обществу, власть обеспечивает свою легитимность. Именно поэтому образ врага – внешнего или внутреннего – всегда присутствует в нашем официальном медийном фоне. Пандемия COVID-19 оказалась врагом, которого, мягко говоря, не ждали, врагом с которым власть оказалась справиться не в состоянии. Что бы не говорили сегодня официальные медиа, всем ясно, что действия власти бессистемны, часто явно ошибочны, а цель борьбы непонятна: то ли локализовать очаги распространения инфекции (китайский путь), то ли добиться иммунизации всего населения (скандинавский путь).
Обществу очевидно, что физическую безопасность, безопасность жизни и здоровья, власть гарантировать уже не может. А комплекс так называемых мер поддержки экономики, предложенный Правительством, убеждает общество в том, что его экономическая безопасность тоже уже не гарантируется. Более того, если власть хоть как-то печется об экономической безопасности элит, то на общество ей откровенно плевать. Максимум, до чего додумались прокремлевские политтехнологи и медийщики – рассказывать людям, что в других странах, мол, еще хуже. Это уже явное проявление слабости и беспомощности.
Прямым нарушением личной безопасности выглядят и цифровые пропуска вкупе с прочими мерами контроля перемещения граждан, драконовскими штрафами и вооруженными людьми на улицах. Строительство цифрового концлагеря не добавляет власти популярности – теперь любые шаги по цифровизации заранее принимаются обществом в штыки.
А между тем, именно возможности цифровой экономики могут сегодня принципиально поменять ситуацию в стране, развернуть ее в сторону кардинального улучшения, столь необходимого и власти, и обществу.
Еще раз напомню определение: цифровая экономика – глобальная система управления всеми ресурсами всех хозяйствующих субъектов на основе интеллектуальных вычислительных систем – цифровых платформ. Парадигма цифровой экономики может быть сформулирована тремя основными пунктами:
- Цифровая экономика – это продолжение глобализации. Происходит оцифровка всех мировых ресурсов – природных, человеческих, производственных.
- Эффективность оценивается уже не количеством произведенных в единицу времени ценностей, а числом транзакций.
- Меняется система управления – от иерархии лидеров-управленцев к иерархии платформ и алгоритмов.
Иными словами, цифровизация предполагает, с одной стороны, принципиально новый подход к управлению, а с другой – принципиально новую систему учета и контроля. Реформа управления и реформа налогового учета, проведенные на волне цифровой трансформации, позволят вывести страну на новый виток экономического развития учтя все интересы как власти, так и общества.
Реформа управления
В Российском законодательстве термин «управление» фигурирует едва ли не в каждом документе. У нас есть «управление в области воспроизводства лесов», «управление многоквартирным домом», «внешнее управление» и великое множество всевозможных других «управлений». Управление всем на свете регулируется законодательно, но при этом само понятие управления на законодательном уровне не определено.
С распадом Советского Союза распалась и четко отрегулированная и законодательно оформленная система госуправления, в которой были определены:
- Полномочия и компетенции органов управления.
- Характер управляющих воздействий.
- Механизмы получения обратной связи.
- Ответственность управленцев всех уровней.
- Характер и пределы применения санкций.
Фактически, в СССР была на законодательном уровне описана система государственного стратегического и тактического контроллинга[1]. Социально-экономическая система под названием Советский Союз рассматривалась как многопрофильная суперкорпорация с централизованным управлением. Эффективность (фактическую и потенциальную) социалистической экономики, конечно, можно оспаривать, но эффективность советской системы управления, на мой взгляд, бесспорна. Именно создание и внедрение единых стандартов и правил управления позволили СССР стать настоящей, а не воображаемой, существующей лишь в фантазиях власти, мировой сверхдержавой.
В постсоветскую эпоху централизованное управление было заменено лоскутно-кусочным, что с одной стороны создало почву для бурного роста коррупции (нет сквозного контроля – легче украсть), а с другой – сделало значительную часть отраслей экономики и хозяйства в принципе неуправляемыми. Популярный подход «рынок сам все расставит по местам» привел в итоге к тому, что мы имеем сегодня – хоть какой-то экономический порядок поддерживается благодаря гигантскому надзорно-карательному аппарату, в котором задействована чуть ли не четверть населения страны (!).
Цифровизация дает нам второй шанс для построения эффективной системы управления. Для этого необходимо:
- Принять на законодательном уровне правила и стандарты управления на всех уровнях (Закон об управлении). На первый взгляд может показаться, что управление той или иной социально-экономической подсистемой (отраслью, регионом) имеет сильную специфику и не может быть стандартизовано. Это не так. Речь идет о самых общих вещах – алгоритм управления, сбор обратной связи, ответственность.
- Разработать универсальные алгоритмы для цифровых платформ, реализующие нормы Закона об управлении.
- Разработать на их базе отраслевые (региональные, корпоративные – для госкорпораций) управляющие цифровые платформы. Как раз на платформенном уровне может и должна быть учтена отраслевая и региональная специфика.
В результате мы получим единую, гибко настраиваемую систему государственного управления, в которой будет минимизировано влияние человеческого фактора.
Важно, что архитектура и функционал цифровой платформы предполагает непрерывный мониторинг не только внутренних параметров системы, но и внешних факторов, влияющих на ее состояние. Таким образом при цифровом управлении автоматически выстраивается эффективная система тактического и стратегического контроллинга, позволяющая с высокой точностью предсказывать любые негативные проявления и глубоко анализировать последствия принимаемых управленческих решений.
Сейчас разработкой своих цифровых платформ (по крайней мере на бумаге) занято любое уважающее себя ведомство. Огромные государственные средства вкладываются в очередной технологический зоопарк. Однако, судя по тому, что бюджет Национальной программы «Цифровая экономика России» реализован лишь на 12%, многие пока не поняли, что и зачем нужно делать. Самое время вмешаться и ввести процесс в централизованное русло! Иначе мы получим набор несвязанных между собой «черных ящиков», решающих частные задачи отдельных ведомств, причем те задачи, которые сами же ведомства себе поставили. Один из таких печальных примеров – цифровая платформа налоговых органов.
Налоговая реформа
На форуме по налоговому администрированию ОЭСР (FTA) в Париже в сентябре 2019 г. заместитель руководителя ФНС России Алексей Оверчук сказал: «Перемены для налоговых органов неизбежны. В ближайшем будущем мы станем адаптивными цифровыми платформами и перейдем к автоматическому бесконтактному администрированию в рамках единой виртуальной транзакционной среды». Далее речь шла об особенностях налогообложения новых цифровых компаний, системах налогового мониторинга, регистрации и аутентификации граждан и т. д.
После подобных заявлений ФНС у меня возникает множество вопросов:
- Почему именно ФНС должна заниматься разработкой системы цифровой идентификации граждан? Разве банки уже не делают тоже самое много лет? Зачем дублировать то, что уже сделано? Бюджет освоить?
- Зачем нужна некая особенная «цифровая система налогового мониторинга»? Тотальной фискализации и системы ОФД оказалось недостаточно?
- Почему для новых цифровых компаний нужно изобретать какие-то новые системы налогообложения? Они работают каким-то особым образом?
- Что сейчас мешает «бесконтактно администрировать» налоги? Без единой виртуальной транзакционной среды это невозможно?
И вот эта самая «виртуальная транзакционная среда» наводит на самый главный вопрос: а зачем вообще нужна ФНС (в которой, между прочим, работает почти 200 тыс. человек) в условиях цифровой экономики?
Ответ очевиден – ни зачем. Финансовые потоки в условиях цифровизации абсолютно прозрачны. Любая финансовая транзакция отражается на банковских счетах, в том числе (благодаря тотальной фискализации) и транзакция с наличными. Каждый факт перехода денег в наличную форму фиксируется. Банки уже выступают в качестве налоговых агентов. Они могут и должны выступать и в качестве налоговых контролеров.
Для этого достаточно перейти к транзакционной системе сбора налогов. Еще в 2018 г. идею перехода к транзакционному налогообложению для ИП и самозанятых выдвинул Минфин во главе с Антоном Силуановым. По его словам, «уплата определенного процента по каждому факту совершения платежной операции сведет к нулю издержки и налоговую отчетность бизнеса».
Никаких препятствий для всеобщего введения транзакционного налогообложения сегодня нет. Все, что для этого необходимо – разработать систему бюджетных вентилей, которые регулировали бы разделение финансовых потоков по которым распределяется процент, удержанный с каждой конкретной транзакции (федеральный бюджет, региональный бюджет, пенсионный фонд, соцстрах и т. д.). В зависимости от типа транзакции конфигурация вентиля может меняться. В результате:
- Обеспечивается 100% сбор налогов без дополнительного контроля и применения карательных мер.
- Исключаются все злоупотребления как со стороны бизнеса и граждан, так и со стороны государства. Налогообложение становится прозрачным.
- Резко сокращаются расходы на налоговое администрирование.
- В полной мере реализуется принцип социальной справедливости – налоговые поступления прямо зависят от экономической активности бизнеса и граждан.
- Происходит дополнительная накачка деньгами банковской системы.
***
Прозрачность – один из ключевых и неотъемлемых принципов цифровой экономики. Прозрачность управления, прозрачность бизнеса, прозрачность финансов. Российская власть почему-то использует этот принцип исключительно односторонне: контроль за гражданами, их деньгами, их поведением. Между тем, прозрачность в условиях цифрового мира создает новую основу социального договора: власть видит, что делают граждане, граждане видят, что власть делает для их блага. Если российская власть не осознает этого сегодня, завтра может быть уже поздно!
[1] Процесс интеграции методов учета, анализа, нормирования, планирования и контроля в единую систему получения, обработки и обобщения информации и принятия на ее основе управленческих решений (Экономико-математический словарь).