(быль)
Эдик Жаров, мальчик из Ленинграда, как и я, Карелин Витя, в конце 1941 года оказался в Черкесии. Меня распределили в абазинский аул Эльбурган, а его в черкесский - Хабез.
Летом, на каникулах, мы часто встречались и таким образом поддерживали между собой связь. Эдик жил у тёти Фатимат – щедрой весёлой женщины средних лет. Он учился в черкесской школе в Хабезе. Для него черкесский язык стал со временем родным, а тётя Фатимат мамой.
Став уже взрослыми, мы не прекращали поддерживать между собою связь. Эдик к тому времени вернулся в Ленинград и работал инженером на заводе «Электросила». Бывая в Ленинграде, я всегда посещал его и долгими вечерами мы вспоминали своё детство на Кавказе.
Однажды он предложил два тоста за черкесских женщин. Один тост за тётю Фатимат, а другой за незнакомую мне Дугужеву Айшат.
Я расскажу историю про неё от первого лица – так, как её поведал мне Эдик.
- Иду в школу. Сентябрь выдался тогда жарким и я, весело хлопая босыми ногами по тёплой пыли, с холщовой сумкой наперевес, шествую по пустынной улице.
Подходя к воротам Дугужевых (дугуж по-черкесски волк – Волковых, значит), я увидел, что у ворот стоят женщины и беседуют между собой. Не обращая внимания на них, я поравнялся с ними. Одна из женщин – её звали Айшат – повернулась ко мне, присела на корточки, вытащила из кармана фартука два лакума, поцеловала меня в носик и сунула их в мою сумку приговаривая: «Щхы, щхы си шхахуж чаляцук афыча», (Кушай, кушай мой белоголовый сладкий мальчик). Я её поблагодарил, будто так оно должно и быть, и пошёл дальше.
Теперь, оглядываясь назад, это событие приобретает в моих глазах громадное человеческое значение, я бы сказал, даже потрясает меня.
Я сейчас наблюдаю за развитием межнациональных отношений и с грустью думаю, а способны ли мы сегодня так сердечно обнять и одарить мальчика чужого нам народа, недобрая память о котором жива до сих пор в его сердце? Ведь событие, о котором идёт речь происходило 78 лет назад! И в памяти людей события Кавказской войны 19 века ещё не угасли, приобретя, правда, полулегендарный характер.
Хотя справедливости ради надо признать, что мой родной русский народ оказал неоценимую историческую помощь адыгам (черкесам) и другим горским народам Кавказа, оградив их на более чем столетие от потрясений и невзгод и обеспечив развитие национальной экономики и культуры до невиданной высоты. Она ещё не оценена по достоинству. Но не надо впадать в уныние. Сергей Есенин метко заметил: «Лицом к лицу лица не увидать, Большое видится на расстоянии».
Мама Фатима часто приезжает ко мне в Ленинград в гости, и я в тысячный раз вспоминаю с нею мои бедные, но счастливые годы в среде замечательного родного мне с тех пор народа – черкесов. И грустно мне – мы безвозвратно утратили своими взаимными несправедливыми выпадами что-то очень ценное.
«»
К читателю: Черкесскую фразу в тексте я передал в русской транскрипции, что далеко не соответствует действительности: в кабардино-черкесском языке 55 буквенных знаков, хотя и основанных на русской графике. Приношу свои извинения.