Автор: Дмитрий Доводин
Жила-была лампа накаливания, одна из тех, кого по старинке называют лампочкой Ильича. Больших трудовых подвигов она не совершала, но служебные обязанности выполняла честно. Она была ввинчена в патрон на углу лестничной клетки второго этажа жилого многоквартирного дома и освещала, с одной стороны, коридор, в который выходили двери квартир, с другой стороны, часть лестницы, ведущей вниз.
Если бы не лампочка, то каждый вечер на лестничной клетке становилось бы темно, как в могиле. В наше злосчастное время, когда от тёмных личностей и «вещей, во тьме преходящих», не спасают ни кодовые замки, ни домофоны, ни полицейские, электрический свет в подъездах и подворотнях – это то, единственное, что сдерживает нескончаемый поток грабежей, убийств и глумлений. Злым умыслам свойственно бояться света. Преступления любят совершаться наедине: злоумышленник, жертва и больше никого.
Поэтому когда электрическая лампа немым свидетелем взирает из-под потолка, и, к тому же, в её лучах видны глаза жертвы, преступник смущается и отказывается от задуманного. Спрятавшись в тёмном углу, злоумышленник может и не решится выйти из него, если площадка хорошо освещена. Только и заметит случайный прохожий, как мелькнёт в глубине тёмного коридора едва заметная тень, да и тотчас забудет про неё. Так и не суждено ему будет узнать, что мгновение назад он едва не стал жертвой преступления. Всё это хорошо знала наша лампочка, и потому каждый день, едва за окном начинала сгущаться тьма, она без напоминания загоралась и лила свой свет на все тёмные углы, стараясь проникнуть лучами как можно дальше.
Так продолжалось до тех пор, пока глухой ночью один человек не вывинтил её из патрона и не поставил на её место перегоревшую. Очнувшись после долгого обморока, лампочка увидела, что она вкручена в незнакомый патрон, и что она находится в прихожей большой-пребольшой квартиры. Обстановка здесь была далеко не нищенской. «Надо же, - подумала лампочка, - если бы всё здесь было покрыто пылью и паутиной, и на всём бы лежала печать нищеты, тогда бы я могла понять своё похищение, но это ни в какие ворота не лезет».
Между тем, обстановка действительно была богатой. Декоративный шкаф для одежды был изготовлен из натурального дерева, на стены были поклеены дорогие обои, на вешалке висело несколько курток, шуб и дублёнок из натуральной кожи.
Лампочка осмотрела их и вспомнила, что на её лестничной клетке каждый вечер прощалась влюблённая пара. Девушка, которая жила в подъезде, работала продавцом в местном супермаркете. Парень провожал её до самых дверей, но в квартиру она не могла его пригласить, потому что отец, потерявший работу, беспробудно пил всё время. Влюблённые каждый раз долго стояли у двери, в дальнем конце коридора, куда едва проникал свет лампочки. Они всегда долго смотрели друг на друга. Затем целовались, стеснительно и как бы наспех. Он поворачивался и уходил, а она смотрела ему вслед. Когда он скрывался, она, тяжело вздохнув, открывала дверь своим ключом и исчезала в квартире. Эта девушка, как ни горбилась у прилавка, но одежда на ней была старой и всегда не по сезону. «Вот бы ей одну из этих дублёнок», - думала лампочка.
- Приветствую тебя! - мелодичным голоском запела хрустальная люстра. Лампочка находилась в одной из её узорчатых стаканов.
- И тебе не хворать, - ответила лампочка, - куда это я попала?
- Тебе повезло, - снова запел хрусталь, - ты оказалась в самой богатой квартире этого дома. Точнее это несколько квартир, объединённых в одну.
- Так ведь мне от этих богатств ни жарко и не холодно, электричество везде одно и то же, что здесь, что в грязном подъезде.
- Но посмотри, как всё здесь богато убрано!
- А что же хозяева от щедрот стены на лестничной клетке не покрасят?
- Но какая культурная обстановка!
- А если хозяева такие культурные, то, что же они воруют лампы из коридора?
- Так ведь это не хозяйка и не дочь её. Это сторож-таджик лазил.
- А разве хозяйка не знает, откуда он добывает лампочки для люстры?
- Знает, - согласился хрусталь, - но что с того? Она даже иногда ругает его за это.
- Ругает, но не заставит вернуть что стащил?
Люстра ничего не ответила, а лампочка ни о чём больше не спрашивала. У них почти не было общих тем для разговоров. Хрустальные люстры – аристократки по происхождению. Для них потерять ценную вещь – безделица. Даже хищения миллионов из государственной казны воспринимаются ими как должное. На то и казна, чтобы её грабить. Им вовек не понять, каково страдать от холода в грязном подъезде, слышать пьяные голоса на лестничной клетке, рисковать, что какой-нибудь придурок проломит тебе стеклянный череп из хулиганских побуждений. Только в таких условиях, кража последней лампочки может стать драмой.
Но тут наша героиня подумала о том, что после её похищения новую лампу вкрутят в патрон на углу лестничной клетки только тогда, когда в окрестных лесах сдохнут все волки. И от этих мыслей лампочке стало невыносимо-тяжело:
- Господи, что же теперь будет? – застонала она.
- Зачем ты переживаешь? - удивился хрусталь, - ведь ты теперь в тепле и чистоте, а не в грязном коридоре.
- Так ведь там по вечерам всегда будет темно! А знаешь ли ты, сколько жутких вещей происходит в темноте? Темнота даёт приют редким тварям. Бывает даже так, что есть люди, на которых глядишь при свете – человек как человек. Но как только его накроет темнота, он превращается в чудовище.
- Да что ты? – звенела люстра, - зачем изводишь себя и пугаешь нас? Ведь все эти ужасы – далеко, за семью замками. Сколько бы тёмных личностей не разгуливало по лестничным клеткам, они никогда заберутся в квартиру. Ни тебе, ни нам ничего не угрожает…
- Как ты не поймёшь, - вздыхала лампочка, - темнота – там, а я-то – здесь. Теперь некому, хотя бы на одной лестничной площадке, остановить то зло, которое приходит по ночам.
Люстра только пожимала медными плечами, она силилась, но не могла понять страдания своей новой соседки.
Но миновал день, за ним второй, третий, и лампочка свыклась со своей новой участью, хотя и не смирилась с ней окончательно. Наша героиня познакомилась с вещами, жившими в коридоре, с некоторыми даже подружилась. Работала она всё также исправно, хотя и тихо ненавидела своих новых хозяев.
Была в доме и прислуга, среди которой был таджик средних лет, который и принёс лампочку в дом. Она почти не сердилась на него, потому что, хотя он и был вороват и хитёр, но в глубине души представлял собой несчастнейшее существо, которое когда-то, как и её, судьба, выдернула из родной обстановки, и понесла, не спросясь его самого, за тридевять земель, на другой конец света. И не было у него выхода, и никто не давал ему права голоса. Никого не интересовало, чего он хочет, и нравится ли ему такая жизнь.
Хозяйку квартиры, женщину лет сорока, редко появлявшуюся в своих апартаментах, лампочка не жаловала. Всегда надушенная и напомаженная сверх меры, часто менявшая шубы, хозяйка была самодовольна и самоуверенна. Она искренне считала, что все, кто окружают её и её избалованную дочь-подростка с волосами цвета морской волны и кольцом в носу, – мусор и ничего больше.
Когда хозяйка топала по коридору, то всё вокруг содрогалось, а все вещи съёживались, и даже дорогая люстра из хрусталя, благоговейно взирала на женщину с видом «чего изволите?». Лишь наша лампочка не обращала на эту особу никакого внимания. Хозяйка действительно иногда поругивала таджика за лампы, но не за то, что воровал, а за то, что часто приносил тусклые и с желтизной.
Так продолжалось несколько месяцев. Наконец, наша героиня перегорела. Как бы ни были благородны помыслы ламп, изготовленных на наших заводах, они не держатся долго. И таджик ночью понёс менять её на новую. Случилось так, что по неведомым причинам, незадолго до этого, кто-то ввинтил новую лампу в патрон на углу знакомой нашей героине лестничной клетки. Таджик получил новую лампу, а наша оказалась на старом месте, где находилась примерно полгода назад. Коридор был по-прежнему грязен. Глядя на облезлые стены, трудно было поверить, что на соседней лестничной клетке за дверью висит люстра из хрусталя.
Лампочка больше не могла светить, она была бесполезна и бессильна остановить мрак, приходивший каждую ночь. И от этого нашей героиней владело тяжёлое уныние. Она проклинала судьбу, заставившую её потратить лучшую пору своей жизни на чепуху вроде болтовни с люстрой и игры с ней в солнечные зайчики. И теперь, когда у лампочки появилась возможность сделать что-то полезное, она была неспособна ни на что.
Но это был не последний сюрприз злой судьбы. В тот же день она увидела, как распахнулась дверь квартиры, в которой жила знакомая ей продавщица, и два санитара вперёд вынесли оттуда девчонку на носилках.
- Что с ней? – изумилась лампочка.
- Руки на себя пыталась наложить, - вздохнула её соседка, такая же перегоревшая.
- Почему?
- Да уж было из-за чего. Её жених всё время провожал. Так вот позавчера он довёл её до самой двери, попрощался и пошёл к выходу. Стал спускаться по лестнице. А было темно. И в это время в нише спрятался какой-то наркоман. Когда парень проходил мимо него, тот выскочил, пырнул ножом, вырвал чемодан и был таков.
- Чёрт! – в голос вскрикнула наша лампочка, - это я виновата. Было темно, потому что меня здесь не было!
Наутро лампочка увидела свою бывшую хозяйку. С самодовольным видом, облачённая в новую шубу, она шла, не торопясь, по лестнице. Минуя лестничную площадку, она остановилась и покачала головой. Из-за утренней темноты, лежавшей на ступенях, на лестнице легко было свернуть себе шею. Женщина машинально протянула руку к выключателю и утопила клавишу.
И тут лампочка совершила то единственное, на что ещё была способна. Она взорвалась. Мелкие колючие осколки брызнули в разные стороны, и бывшая хозяйка вскрикнула, почувствовав, как что-то слегка царапнуло ей щёку. Женщина дотронулась до лица и оглядела руку. В тусклом утреннем свете, пробивавшемся сквозь давно не мытое окошко, она различила на кончике пальца маленькое пятнышко крови.
В тексте упомянуты спиртные напитки и/или табак, вредные для Вашего здоровья.
Нравится рассказ? Поблагодарите журнал и автора подарком.