Ярко всплывают воспоминания с моей службы в армии. Они вспыхивают, подобно взрывам фейерверков в ночном небе, а затем так же быстро и проходят, если только ты не успел их запечатлеть на фотоаппарат. А я вот запечатлел, они яркие, атмосферные. Каждый день я записывал в блокнот, который хранил в нагрудном кармане всю службу. Там есть каждый день, записано все в соответствии с моими эмоциями, мыслями и событиями, произошедшими в тот день. Есть одно очень яркое воспоминание, несмотря на то тяжелое, малоприятное время года. Когда время превратилось в порочный круг, из которого нет выхода, оно сжалось в момент и расширилось до недосягаемых разуму масштабов длиной в, казалось тогда, вечность. Об этом я бы хотел написать в этой статье.
Был февраль. По всей военной части лежали сугробы, а на улице было чертовски холодно, хотя ветер не дул вовсе. Снег медленно падал с неба, которое было окрашено в кроваво-оранжевый цвет, будто кровь смешалась со снегом и сажей. Снежинки падали медленно, причудливо сбивались в маленькие комочки прямо в воздухе, а затем распадались на снежинки вновь. На плацу, в парке, около столовой, вдоль свалки и даже на стадионе было тихо. Эту тишину нарушали только восклицания и смех из казарм. Вечер субботы в армии, почти всегда был какой-то особенный, тихий и умиротворенный, он не обещал ничего плохого ближе к ночи, не заставлял думать о том что завтра будний день, ты не нервничал по поводу нарядов в парк или роту, ведь в воскресенье ничего особенно страшного случиться просто не могло.
Выйдя из столовой, наша рота быстро построилась как обычно в 3 ряда перед дежурным по роте. Каждый знал свое место и негромко переговариваясь между собой, занял свое место в ожидании команды на равнение.
-Рота, равняйсь! Смирно! С левой ноги шагом, марш! Песню «Катюша» за-пе-вай!
Да, это был день сурка. Это было так отточено до автоматизма, что никто не думал о команде, все просто пошли и запели нудную песню, заполнив пространство вокруг своими монотонными голосами. Каждый думал о своем, никто не обращал внимания на порицания ефрейтора рядом, который старательно делал вид, что относится к своим обязанностям дежурного по роте, со всей ответственность. Да уж, лезет из кожи, невозможно активный парень. Все ефрейторы по началу, как только получили это гордое звание так себя ведут, но ничего, скоро и этому будет плевать. Скоро он поймет что в этом всем нет ни капли смысла, что этот год он все равно проведет за забором, а от его активности — ничего не изменится. Все будет точно так же как и вчера, как и неделю назад, как месяц назад, как и следующие полгода вперед. Все однотонно, безлико и неизбежно хмуро.
Продвигаясь по маршруту до казармы, я хмуро смотрел на редкие фонари, на тусклый свет в котором было видно, как кружатся те самые снежинки, подсвечиваемые оранжевым светом. Сквозь мысли пробивались редкие отпечатки минувших дней на «гражданке». Паутина однообразных дней плотно скрутила меня в свой кокон, превратила воспоминания в нечто фантастическое, чего, казалось, и не было никогда. Всякие мысли сразу глушились силой воли, так как это чревато последствиями, в виде тоски сковывающей сердце и заставляющей ком подступить к горлу. Нет, тут нет места слабости, тебе тут никто не поможет и никто не пожалеет, только дай повод — тебя раздавят, тут же, без раздумий, просто потому что могут. А в голове плотно засела одна фраза:
-Мама, для чего мне все это и для чего я здесь?
Остановившись у казармы по команде, ефрейтор зачем-то выждал пару мгновений, а затем скомандовал идти к курилке. Курилка находилась прямо за нашей казармой, так что заступавшим в наряд по роте не составляло труда быстро сбегать на перекур. А если учесть что наше расположение было на первом этаже, то ночные перекуры с вылезанием в окно были не редкость. Дойдя строем до курилки, ефрейтор скомандовал остановиться и шагать на месте. Проделав эту бесполезную, полную идиотизма (как и все в армии) процедуру, мы остановились на небольшой дорожке между казармой и курилкой. Там всегда было абсолютно темно вечером, почти ничего не видно.
-Рота обеспечения, разойдись, курим!
Стройные ряды, моментально распались, солдаты разбрелись по площади курилки, словно ленивые муравьи. Пространство вокруг наполнилось шумом смеха, обрывков фраз, восклицаниями и щелчками зажигалок. Спустя несколько мгновений, подошли еще 2 роты и образовался шум в несколько десятков децибел. Все усугублялось близким положением казармы и шум, отражаясь от ее стен, становился сильнее. Я посмотрел на стадион в десяти метрах от себя. Огромное тёмное поле покрытое снегом. Абсолютно тоскливая и угрюмая картина, которая заставила бы грустить самого жизнерадостного человека. На заднем плане стояли абсолютно черные силуэты берез и я видел, как снег лежит на их широких ветвях, сгибая к земле словно тонкую хворостинку. Примерно так и чувствовал себя я в первые месяцы службы. Таким же угрюмым, таким же беспомощным под тяжелым грузом понимания, что тут со мной может случиться что угодно. Ранее, я много ужасных историй слышал про армию, но не думал что буду в такой близости от этих событий. Где-то за этими, монструозно-гнетущими деревьями я видел окна домов. Там горел свет. Они всегда поддерживали меня, эти окна. Я представлял как после армии тоже буду в подобном окне, по ту сторону, где тепло и сухо, где есть вкусная еда и горячий чай, где тебе не нужно заботиться о том, что сделал что-то не так, где не придется больше страдать. Эти прекрасные окна… не важно кто там живет, не важно его финансовое состояние, его пол, возраст, раса… это все не имеет никакого значения. Я готов был отдать все что у меня есть, лишь бы оказаться сейчас там, в одном из этих окон. Лишь бы не здесь… лишь бы не здесь...
Ко мне подошли два моих лучших товарища. Мы закурили и просто стояли молча смотря в те самые далекие, недосягаемые окна. Нам казалось что даже с такого расстояния они грели нас. Все было понятно без слов. Мы чувствовали одно и то же, думали об одном и том же. Мы не знали что впереди, но знали какой путь прошли.
Черная мгла вокруг то и дело немного освещалась телефонами, что были спрятаны в течении целого дня в разных местах. Все вокруг было усыпано горящими, будто глаза, фитильками сигарет. Они вспыхивали немного ярче при затяжке и снова притухали. Снег медленно падал с неба, которое было окрашено в кроваво-оранжевый цвет, будто кровь смешалась со снегом и сажей. Я выдыхал сизый дым медленно, словно облако, наслаждаясь каждой порцией никотина как в последний раз.
Я наслаждался минутами покоя, думал о будущем и о прошлом. Закрывал глаза и представлял что не в армии. Затем открывал их и вглядывался в далекие окна домов.
И кажется, что вся жизнь впереди…