При подготовке одной из публикаций пришлось мне отслушать уйму разного рода произведений (песен, композиций, мелодий) в названиях которых фигурировала дьявольская символика.
И вот, у основоположника неоклассического хэви-метала Ингви Мальмстина обнаруживаю совершенно замечательную инструменталку "Arpeggios From Hell" ("Арпеджио из ада"). В принципе не так важно из какого это альбома, но следы этой композиции можно найти ещё на релизе 2000 года "War to End All Wars" под номером 6. Тогда она почему-то называлась "Molto Arpeggiosa". Да что тянуть, слушаем.
Мальмстин не первый кто называет произведения с повышенным содержанием виртуозности мрачными эпитетами. Достаточно вспомнить Сонату соль минор Джузеппе Тартини - "Дьявольские трели" или Тринадцатый каприс Никколо Паганини - "Смех дьявола". Но в этой композиции он использует сочинение композитора не замеченного в связях с потусторонними силами. Слушаем источник.
Людвиг ван Бетховен. Третья часть (Presto agitato) Сонаты для фортепиано № 14 до-диез минор. Той самой "Лунной сонаты", которая, как все знают, состоит не из одной, а из трёх частей. В первой части Бетховен "смертельно унывает", и все это слышали неоднократно, а в финале избавляется от хандры всей мощью своего разрушительного гения.
Есть ещё вторая часть - Allegretto - "почти невесомое" по словам Генриха Нейгауза, "цветок между двумя безднами" по мнению Ференца Листа и "не имеющее никакого отношения ни к предыдущему, ни к последующему" с точки зрения Александра Серова.
Вторая часть сонаты прошла мимо современных музыкантов. Третью использовал только Мальмстин (по-крайней мере, мне больше не известны примеры). Первая же часть стала составляющей многих песен и композиций, штук 20, а то и 30, можно найти. Однако, артисты их поющие какие-то малоизвестные. Нет громких имён, всё больше третий эшелон поп-культуры, задворки.
Другие популярные мотивы классиков - "К Элизе" того же Бетховена или Канон в ре мажоре Иоганна Пахельбеля - расходятся на цитаты как горячие пирожочки, а с "Лунной сонатой" что-то не так.
Ответ в непопулярности мотива "Лунной сонаты" среди именитых музыкантов стоит искать в самой музыке первой части. В ней нет подвижности, так необходимой современным шлягерам, нет динамики, нет развития. Это застывшая маска однообразного ритмического движения. Мелодический голос практически сливается с линией баса. Вместе они формируют монотонный образ мрачного индивидуума, скорбное нытьё которого, уже через минуту становится невыносимым. Для эстрадной песни такой расклад коммерчески смертелен.
Приведу пару-тройку занудных примеров. Самый, пожалуй, известный - музыкально-поэтическая композиция 1966 года с глубокомысленным названием "Past, Present And Future" американской девичьей группы The Shangri-Las. В выходных данных, как обычно, Бетховен не указан.
Псевдолунность бетховенского мотива побуждает поэтов-композиторов сочинительствовать на тему нашей ближайшей астрономической соседки. Итальянская певица Габриэлла Ферри в альбом 1972 года включает песню "La luna". Бетховена в соавторы опять не взяли.
И напоследок ещё один образец сомнамбулической хвори - американская певица Алисия Аугелло-Кук (на сцене Алиша Киз). Альбом 2001 года "Songs In A Minor" открывает композиция "Piano & I" с уже поднадоевшим мотивом в основе.
В заключении дам ссылку на свою публикацию об использовании тематизма "Лунной сонаты" Дмитрием Шостаковичем в Седьмой "Ленинградской" симфонии, там же информация о мистификации Джона Ленонна.
НАЖИМАТЬ СЮДА!
Все публикации канала можно найти в КАТАЛОГЕ. Сохраните его себе!
Традиционная несмешная байка:
В молодые годы скрипач Эдуард Грач выступал иногда "в антураже" Майи Плисецкой, исполняя партию скрипки в знаменитом "Умирающем лебеде" Камиля Сен-Санса.
Однажды на репетиции осветитель, видимо, увлёкшись музыкой, слишком долго держал в луче прожектора скрипача. С режиссёрского пульта прозвучала раздражённая команда:
- Свет на Лебедя, а не на Грача!