Коронавирус - страшное бедствие, охватившее весь мир. Кто-то сравнивает его с мировой войной. Так это или нет, мы не знаем. Но сегодня мы беседуем с Йозефом Швейком, литературным (ой ли?) героем Первой мировой, успешно прошедшим все её передряги. Нам интересно, что же есть такое в этом человеке, что позволяет ему оставаться в добром здравии и в полном порядке. Сегодня он, как и все, сидит на карантине. Наши вопросы предваряются буквой Ч (Читайник), ответы - буквой Ш (Швейк).
Ч: Господин Швейк, первый вопрос. Вы соблюдаете карантин?
Ш: Осмелюсь доложить, обязательно соблюдаю. Карантин - это очень важно. Однажды в Мыловарах всех начало поносить, и там объявили карантин. Мол, сидите все в своих клозетах. Все так и сделали, кроме сторожа местного морга Гржибека, потому что, якобы, он питается только со своего огорода, а на его огороде ничего поносного нет. И он пошёл в лес за грибами, где его и задрал медведь. Вот соблюдал бы он карантин и сидел бы в своём клозете, как велено, - был бы жив. Правду говоря, нельзя сказать, что ему совсем уж не повезло. Последние три дня, которые обрывки Гржибека лежали в родном морге, ему зачли как рабочие, благо там воровать было нечего, а должность сторожа официально существовала. Эти деньги отдали его вдове, и похороны прошли очень хорошо, даже с барабаном. А остальные жители Мыловар пропоносились, вышли из домов голодные и всей толпой нечаянно затоптали фермера, который привёз на рынок квашеную капусту, сало, контушовку и кровяную колбасу.
Ч: Как вы думаете, господин Швейк, надо ли сейчас вообще вводить карантин?
Ш: Этого, извините, не знаю. Но мне как-то рассказал одну историю мой друг повар-оккультист Юрайда, когда мы вместе с ним сидели на гауптвахте.
Юрайда, как вы знаете, одно время крутился среди журналистов, так как он редактировал журнал "Мир животных". И он мне рассказал про редактора "Императорского и Королевского вестника Империи в Сараево". Этот "Вестник" представлял собой два листка весьма мягкой бумаги. Его, естественно, никто не читал, потому что там печатались только указы Государя-Императора, или душещипательные истории про угощение Государём-Императором шоколадкой девочки, умирающей от чахотки. Однако, в силу большого тиража, дешевизны (за счёт спонсирования Королевским Домом), а самое главное - мягкости бумаги, газета пользовалась необычайным спросом, чему редактор был очень рад.
Но это продолжалось до визита в Сараево эрц-герцога, принца Фердинанда. Полиция узнала, что на принца готовится покушение, пришла к этому редактору и объявила, что он должен написать, что в городе вводится карантин из-за чумы. Чтобы никто не выходил на улицу. Иначе его посадят за измену Родине. А эрц-герцог Фердинанд узнал об этом визите полиции, и сказал редактору, чтобы он ничего такого не писал, ибо он хочет говорить с народом. А иначе, сказал эрцгерцог, редактора посадят за измену Родине.
Он рассудил здраво: принц приедет и уедет, а местная полиция всегда на месте. И объявил карантин. Но ошибся. Не факт, что не ошибся бы, если бы не печатал.
Все жители Сараево, не читая, сложили свои газетки в клозетах, и высыпали на улицы города приветствовать принца. Единственный, кто успел прочитать газету перед своей последней поездкой, был эрц-герцог Фердинанд. И, перед тем, как его изрешетили пулями, успел дать приказ полиции арестовать этого редактора за измену Родине. Что полиция и сделала.
Ч: Но позвольте, господин Швейк, ведь полиция обещала его не сажать, если он напишет про карантин.
Ш: Осмелюсь доложить, тут вы ошибаетесь. Что обещала полиция, так это посадить, если не напишет. Всегда надо соблюдать договорённость слово в слово. Он написал, и за это посажен не был. Полиция честно сдержала своё обещание. Его посадили лишь потому, что так велел эрц-герцог. Что поделать, они люди подневольные. Но вы должны знать, что полиция Сараево была редактору "Вестника" очень благодарна: они не стали ему пришивать участие в убийстве эрц-герцога. В результате редактор отделался всего десятью годами тюрьмы. Правда, ему это не помогло: он умер через несколько лет от разразившейся в тюрьме эпидемии испанки, не дожив до освобождения.
А ведь он был первый, кто тогда официально объявил карантин.
Ч: Господин Швейк, вернёмся в наши дни. Скажите, вы верите, что коронавирус существует? Что люди действительно умирают, и это не враньё?
Ш: Я это просто достоверно знаю. Именно от коронавируса умер мой хороший друг Благник. Вы знаете, что он промышлял тем, что приваживал породистых собак. Делал он это прямо на улице, с помощью копчёных колбасок, когда их хозяева отвлекались на какую-нибудь чепуху. Он относился к коронавирусу презрительно, как к мелочи. Он говорил, что раз уж он перенёс бешенство ещё до начала мировой войны без всяких там прививок и уколов, то на ваш вирус ему вообще начхать.
И вот попросили его найти молоденького пёсика, потому что скучно было пожилой женщине одной в квартире, да и погулять с собачкой власти разрешают, а так - сиди дома. Мой друг Благник подошёл к этому делу ответственно, и нашёл прекрасного молодого королевского пуделя, и увёл его ранним солнечным утром от невыспавшегося хозяина с помощью всё той же колбаски. Назвал его Максом, повёл к себе домой контакт устанавливать. То есть играться, обниматься, валяться с ним и целоваться.
А оказалось, что невыспавшийся хозяин этого пуделька ночью прилетел из Испании, и вместе с хамоном привёз коронавирус. Максик то ли на радостях, то ли от неожиданности сделал перед хозяином лужу. А уставшему хозяину это так не понравилось, что он не только ткнул несчастного пуделька мордой в содеянное, но и зачем-то в эту же морду ему и плюнул. А утром с Максом уже целовался Благник, устанавливая контакт. Так Благник и погиб. Правда, посмертные анализы обнаружили у Благника помимо коронавируса ещё и бешенство, которое и было указано как причина смерти. Но его уже сто лет, я извиняюсь, никого не кусал.
Ч: Господин Швейк, мы очень сочувствуем вашей утрате. Но всё же то, чем занимался ваш друг - это воровство?
Ш: Воля ваша. Наверное, и так можно сказать. Но посмотрите - кто пострадал в этой истории? Старый хозяин пуделька так и так умер от коронавируса, не доев хамона. Сейчас бы Максик сох у его трупа, делал бы лужи и кучи, а может быть, понемногу бы его подъедал, или был бы уже на живодёрне. А у бабульки он прижился, и та в нём души не чает. Пострадал только Благник, самоотверженно погибший на войне с человеческим одиночеством во времена карантина. Прекрасная смерть.
Ч: Прекрасная?
Ш: Конечно. Когда мы ехали на фронт, я говорил поручику Лукашу, у которого я тогда служил в денщиках, что буду счастлив, если нас с ним разорвёт одной бомбой на поле битвы. Каждый должен быть счастлив умереть во благо человечества. И за Родину, если она об этом попросит. И я это повторил на днях, когда попросился работать санитаром в инфекционную больницу.
Продолжение интервью уже готово и следует за вами...
Фото с сайта restu.cz