Вася проснулся рано, ещё и пяти не было, но запланировал много дел, что время на сон-то тратить. Его мать говорила: "Сон-дурак, не надо ему много времени давать!"
Чай пить не стал, пошёл кроликов покормил, улицу подмел, печку затопил. На улицу вынес половики, чтобы проветрились, полы помыл. Картошку отварил, компот яблочный решил сварить, блины пожарил.
Выполняя работу по дому всё жизнь свою вспоминал, переживал, что дни приходится одному коротать. А ведь жена была рядом много лет, трое детей заполняли дом шумными играми, весёлым смехом. Как же быстро ребята повзрослели, разъехались, а дом опустел. Жалко, что характер у него очень тяжёлый, вечно всем недоволен был, жене доставалось-кричал на неё без причины, да что греха таить, кулаки тоже распускал.
Вася снял со стены фотографию Дарушки, сел за стол, стал просить прощения: "Никогда не говорил тебе, как ты мне дорога, так с тобой хорошо было, спалось сладко, спокойно. Ты, моя дорогая, мне троих сыновей родила, воспитала их хорошими людьми, только вот меня, дурака, не смогла переделать. Я сегодня же приеду к тебе, буду умолять, чтобы вернулась. Знаю, что не от хорошей жизни ты к сыну уехала, правильно сделала! А мне плохо, одному очень тяжело жить. Сегодня я тебя домой привезу и больше пальцем не трону, это я тебе точно говорю".
Вася решил, что вечером поедет в посёлок сына навестить и жену уоворит вернуться. Достал из буфета бутылку самогона, на стол поставил, чтобы, когда обедать будет-за здоровье Дарушки своей выпить рюмочку.
В доме был порядок, Вася хоть и пьяница, но всё у него на своих местах было, даже во хлеву и возле дома, дрова никому складывать не разрешал, нужно знать, как каждое полено положить.
На стенах висели портреты родителей, жены, детей, зеркало было обклеяно семейными фотографиями.
Есть совсем не хотелось, но Вася привык к режиму, около двух часов нужно пообедать. Пару картошин в тарелку положил, огурчик солёный, на столе тарелка с блинами, две кройки хлеба, фотография Дарушки. Вася достал и положил на стол фотографии сыновей, как раньше, все они сидели за столом, он с женой на стульях, мальчишки на скамейке. Суп почему-то любили есть все вместе из одной большой чашки, так аппетитнее было.
Вася выпил самогона и прослезился от обиды, знал, что любят его сыны, да только навещают редко, у них теперь свои семьи, не знают они, как отцу плохо, душа горит, сердце болит от тоски - выть хочется. Всё члены семьи смотрели на него с фотографий с сочувствием, словно чувствовали, как ему худо.
Вася наполнил рюмку новой порцией, сказал, что пьёт за их здоровье. К еде даже не притронулся.
Решил, что полежит немного, и в посёлок поедет за Дарушкой своей, сына младшего увидит, внучку, давно там не был.
Прилёг, перед глазами жена, дети, их голоса слышит:
- Пап, отвези на озеро вечером, ты рыбу половишь, мы искупаемся.
- Папка, не смей на маму кричать, она тоже весь день работала, устала, а ты снова всем недоволен!
- Отец, не пей больше, ты злой, когда пьяный, сам не понимаешь, что творишь.
Вася проваливался в глубокий сон, как-то холодно стало, хотя печка горячая ещё. От холода колени прижал к себе-так хорошо, теплее. Мысли понеслись какой-то лентой прожитых воспоминаний, как жаль, что прошлого не вернуть, нельзя ничего изменить.
Через два дня сын привёз Васе продукты. Вошёл в дом с тревогой в груди, словно что-то недоброе почувствовал. И не ошибся: на кровати, свернувшись клубочком, как маленький обиженный котёнок, лежал отец. Сын начал трясти, надеясь, что сможет разбудить папу, но понял, что тело давно уже холодное. Потом он попытался выровнить ноги, нельзя, чтобы они в коленях согнутыми были, но тело Васи не слушалось,окаменело.
Сын сел рядом, взял в свою тёплую руку холодную руку отца и горько заплакал. Он увидел на столе фотографии, понял, что отец прощался со своими любимыми, от этого стало ещё больнее.
