Найти тему
Анастасия Погоревич

Выпьем за Родину!

Я не хочу лицемерить и писать о том, какой он был герой, потому что попросту толком ничего не знаю об этом. Но мне кажется, то немногое, что мне известно, гораздо ценнее витиеватых историй про подвиги на войне.

Мой дед Савин Михаил Григорьевич (слева), в начале войны.
Мой дед Савин Михаил Григорьевич (слева), в начале войны.

Дед ушел на войну 9 января сорок второго... И не сам, не добровольно. Он был направлен на фронт из тюрьмы, куда попал за неверный перевод железнодорожной стрелки, повлекший за собой сход вагона с рельс. Дед попал в штрафбат. Он никогда и ничего не рассказывал про войну. Его медали и ордена были растеряны, выменяны моим отцом на важные для мальчишеского сердца побрякушки в нищем босоногом детстве.

Мой дед Савин Михаил Григорьевич в конце войны
Мой дед Савин Михаил Григорьевич в конце войны

Единственная история, которую мы, внуки, слышали от деда, была про то, как в сражении под Керчью люди, безумные от страха, палили по немецким самолётам из табельного оружия. Дед был командиром зенитного орудия. Еще знаю, что сбил Ю-88 и был награждён.

Понять глубину пережитого дедом не мог никто из нас. Но было два момента, которые помнит вся семья.

Первый: 9 Мая был было в жизни деда самым главным праздником, ради которого надевался единственный костюм, белая рубаха и лаковые туфли. Второй: когда дед встречался на 9 Мая со своим фронтовым другом Санковцом, то друзья напивались до чертей и финальным аккордом, перед тем как отключиться и упасть под стол, было исполнение дуэтом "Выпьем за Родину, выпьем за Сталина!".

Тот самый друг Санковец (дед справа)
Тот самый друг Санковец (дед справа)

Я с детства знаю, что у людей, живущих с болью в сердце, нет слов, чтобы рассказывать о ней.

Ещё у деда дома были трофеи - зеркало, ковёр и щетка для обуви. Срок службы этих предметов превысил шестьдесят лет. Сейчас так больше не делают, и это очень жаль.

Я его очень любила. И, пожалуйста, пусть больше не будет войны.