Алина усиленно думала о том, как ей узнать, что будет происходить в среду в час дня в квартире двадцать пять по улице Гурьянова, дом четыре? Из всех прослушивающих устройств у неё дома был только фонендоскоп, который вряд ли мог помочь решить задачу. Подготовке к операции Алина посвятила весь вторник, делая все остальные дела на автомате. Поскольку она уже «засветилась» перед музыкантами, появляться теперь перед ними в своем обычном виде нельзя, надо гримироваться. Но вот кого она может изобразить? В далекой юности, когда она посещала самодеятельный драмтеатр, ей удалось на спектакле так загримироваться и изменить голос, что подруги, которые сидели в первом ряду на почетных местах, её не узнали и долго не верили, что она вообще в нем участвовала. Она играла эпизодическую роль рыночной торговки бычками. Вся её задача была пройти
из одного конца сцены в другой, выкрикивая противным голосом: «Бычки! Бычки!». На Алину надели толщинку. Это такой корсет на вате. Поверх него натянули широченную юбку на резинке, кофту с оборочками от талии, подложив ватные валики на грудь и плечи. Смазали волосы вазелином, расчесав их на прямой пробор, повязали голову платком и навели свекольный румянец на щёки, предварительно сунув в рот два ватных шарика. Когда Алина надела корзинку на согнутую руку и посмотрела в зеркало, то чуть в обморок не упала. От неё ничего не осталось в этой толстой, нахальной тетке с тупой физиономией. Сейчас же задача усложнилась. Комплекцию поменять уже не удастся. Алина бы не возражала похудеть на пару-тройку размеров, но за один день это нереально. Можно, конечно, стать ещё толще, обмотав вокруг себя одеяло, но Алина справедливо полагала, что у такого Вини-Пуха могут возникнуть проблемы при входе в транспорт. Следовательно, этот элемент конспирации отпадает. Дальше идет одежда. Тоже неувязка. У неё же нет под рукой театрального гардероба, а своих вещей кот наплакал. Мы же не в Америке, где у них шкафы от шмоток ломятся!
Критически осмотрев всё, Алина остановила свой выбор на плаще, в котором она гуляла с Ритой. Приличный когда-то серо-голубой плащ, слегка выцвел, слегка вышел из моды, то есть являлся идеальной вещью для создания личности, на которую обращают внимание, не больше, чем на мебель. Платок тоже очень пригодится, не май месяц. Волосы надо прилизать чем-то. Вода не пойдет, быстро высохнет, а повторять на улице водные процедуры не с руки. Алина порылась в ящике с косметикой у дочери и нашла гель для волос и серебристый лак. Короче, в среду, в двенадцать часов дня, из Алининой квартиры вышла женщина, на вид, лет шестидесяти, с усталым лицом, с глубокими коричневыми кругами, залегшими под глазами. На голове у неё был темно-синий платок, из –под которого слегка выглядывали седые волосы. Одета она была в старый серо-голубой плащ, в руке держала небольшую черную хозяйственную сумку и синий зонтик-трость.
Выйдя из подъезда, она сразу юркнула в арку и пошла к остановке транспорта, стараясь не встречаться с соседями. На остановке было полно народу, и Алина решила идти до метро пешком, боясь, что в давке ей могут испортить грим. Найти нужный адрес было несложно, так как рядом располагался городской рынок. Проходя мимо лотков, в изобилии окружавших рынок, Алина купила несколько булочек и положила их в сумку.
Около нужного ей дома, рядом с одним из подъездов собралась небольшая толпа, раздробленная на кучки по два-три человека, которые негромко переговаривались и явно чего-то ждали. Подойдя поближе, Алина с удивлением увидела, что нужная ей квартира расположена как раз в этом подъезде. Подгоняемая дурным предчувствием, она на ватных ногах стала подниматься на второй этаж и на лестничной площадке увидела крышку
гроба. Дверь двадцать пятой квартиры была открыта. Алина поняла, что она опоздала. Видимо, у преступников поменялись планы, и они сделали свое черное дело раньше, чем планировали.
Со скорбным лицом, бледность которого проступала даже через грим, она вошла в квартиру, решив посмотреть на жертву и попытаться выяснить что-нибудь об обстоятельствах трагедии. Дрожа, как осиновый лист, она переступила порог квартиры. Никто её не остановил, не спросил кто она, всем было не до неё. В большой комнате собралось довольно много людей, которые стояли и сидели вокруг гроба, обитого красным материалом и черными рюшечками. Через силу Алина заставила взглянуть себя на покойника, вернее даже, на покойницу, потому что в гробу лежала довольно грузная бабуля. Несмотря на изменения, которые уже наложила на её черты смерть, было видно, что при жизни она выглядела неплохо, что наводило на размышления о том, что умерла она не в результате тяжелой болезни, а, скорее всего, внезапно. Но вот от чего, вот в чем вопрос!
Алина поняла, что здесь она вряд ли что-нибудь узнает,
и потихоньку вышла на улицу, чтобы постараться завязать разговор с кем-нибудь из старушек. Это было нетрудно. Бабульки и вообще-то любят посудачить, а уж о чужой смерти и подавно!
Алина подошла к небольшой группе старушек, наклонилась к уху одной из них и тихо спросила:
- Как это произошло?
Она специально спросила так неопределенно, чтобы не попасть впросак. Старушка завелась с пол-оборота.
- Да как получилось? Случайно, конечно! Настелили этих линолеумов в квартирах, а они скользкие, заразы, просто жуть! И что ведь характерно, стоит воде на них хоть немного попасть, то всё! Чистое масло! Разве ж можно на кухне такой пол иметь?! Это ж смерть просто!
- Так она на линолеуме поскользнулась и упала? – спросила Алина.
- А что ж ещё? Грохнулась, да затылком прям об табуретку. И всё! Зови попа отходную читать! Много ли нам теперь надо? Дунь, и рассыплемся. Ой, сердечная, да что это с вами?
- Ничего, ничего, - ответила Алина, без сил опускаясь на лавочку.
Старушка, увидев, что ничего страшного не произошло, сразу потеряла к Алине интерес и вернулась в группе своих товарок, одна из которых уже излагала страшную историю, произошедшую с кем-то из её знакомых.
А Алина сидела на лавочке и остановившемся взглядом смотрела куда-то себе под ноги.
- Точно это они, почерк тот же, что и в случае с Ольховским! – панически металась у неё в голове мысль, как перепуганная птица. И уж полнейший столбняк напал на неё, когда она подняла глаза и увидела в толпе коренастого, обладателя хриплого голоса. Он стоял совершенно спокойно и разговаривал с двумя мужчинами. У всех троих в руках были инструменты.
- Какой гад! – пронеслось в Алининой голове. – Какой циничный гад! Не
постеснялся прийти посмотреть на жертву и ещё поиграть на её похоронах! Нет, я выведу эту шайку на чистую воду!
Алина решительно поднялась и пошла поближе к автобусам. Она решила отследить их встречу на кладбище с долговязым и, возможно, предотвратить ещё одно убийство.
Меж тем, похороны шли заведенным порядком. Гроб вынесли, поставили на табуретки перед подъездом. Все попрощались, как водится, и стали грузиться в автобусы.
Всю дорогу до кладбища Алина лихорадочно думала, что ей делать, если банда решит убить долговязого. Чем она сможет им помешать? Так ничего и не придумав, решила действовать по обстоятельствам.
На кладбище музыканты выпрыгнули из автобуса первыми, обеспечивая, так сказать, музыкальное сопровождение. Алина подобралась к ним максимально близко и стала ждать. По окончании церемонии коренастый сказал, что они с автобусом не поедут, так как у них тут ещё дела и вся троица двинулась к церкви, что была недавно построена при кладбище.
Войдя в ограду, все чинно перекрестились, чем вызвали у Алины новый приступ негодования.
- И ведь носит земля такую мразь, не гнется! Человека замочили, пора и о боге вспомнить!
Долговязый уже ждал их, сидя на лавочке. Увидев троицу, он встал и пошел им навстречу. Хрипатый отдал ему деньги. Алина так и не поняла за что, ведь тот не играл на похоронах. Но не это её волновало. Деньги могли быть просто приманкой. Как ей хотелось услышать, о чем они говорят! Но подойти ближе незаметно было нельзя. Алина стянула с головы платок, чтобы лучше слышать, но до неё долетали только отдельные слова, да ещё рядом скулила бездомная рыжая собака, принюхиваясь к Алининой сумке. Алина обожала животных, особенно жалела больных и бездомных, поэтому вместо того, чтобы отогнать дворнягу, чтобы не мешала своим скулежом, она достала из сумки булочку и стала скармливать её бедолаге, отламывая по кусочку. Руки машинально крошили булку, а глаза не отрывались от четверки. События там, между тем, разворачивались бурно. Они уже все кричали друг на друга, нервно размахивая руками. Наконец, долговязый что-то решительно выкрикнул хрипатому, и тот, поставив футляр со скрипкой на землю, схватил долговязого за грудки. Алина, не зная, что предпринять, и боясь, что сейчас произойдет непоправимое, метнула что есть силы остатки булки в коренастого. Огрызок, описав пологую траекторию, свалился коренастому за шиворот. За булкой рыжей молнией метнулась дворняга и бросилась на коренастого, ударив его в прыжке в спину всеми четырьмя лапами. Коренастый не удержался на ногах и упал лицом на землю. От неожиданности все онемели, кроме Алины, которая бросилась на выручку своей лохматой союзницы. Но та в помощи не нуждалась. Пробежав по спине коренастого, как по бульвару, она схватила булку, клацнув над ухом у хрипатого зубами и напугав его едва не до обморока, и, не мешкая, юркнула
за какие-то постройки, только её и видели! Алина, чтобы выйти из затруднительной ситуации, закричала противным голосом торговки бычками:
- Мужчина! Вам плохо?!
Хрипатого подняли, усадили его на лавочку и стали отряхивать ему одежду. Он обвёл всех каким-то полубезумным взглядом и полушёпотом спросил:
- Что это было?
- Да чёрт его знает! Собака почему-то на тебя бросилась, может бешеная? – сказал один из музыкантов.
- Не укусила, случайно? – заботливо поинтересовался долговязый.
Алина удивлённо посмотрела на него.
- Вот чудик, его убивать собрались, а он о здоровье этого гоблина заботится!
Но дальше стоять и слушать, разинув рот, было нельзя и поэтому она схватила прислоненную к забору лопату, и стала делать вид, что убирает снег. К счастью, компания совсем перестала обращать на неё внимание и продолжала выяснять отношения.
- Толик, ты меня извини за рукоприкладство, но ты не прав! – мирно обратился хрипатый к долговязому. – Да, почетного мало в такой халтуре, как игра на похоронах, но жить-то надо!
- А Ольховский? – возразил долговязый. – Юра, ты же знаешь, что он за подобные вещи из оркестра вышибить может!
- Толя, ну мы же временно, пока эта неразбериха с дирижером. А вернется Стас, мы всегда будем готовы, как юные пионеры служить высокому искусству. Кроме нас четверых о халтуре никто не знает. И не узнает, если мы будем держать язык за зубами. Ну, я тебя убедил?
- Убедил, - вздохнув, сказал долговязый.
Компания поднялась с лавочки и направилась к остановке автобуса, перебрасываясь веселыми репликами и шутками.
Алина стояла, опершись на лопату, и смотрела им вслед, онемев и окаменев. Через некоторое время, когда музыканты скрылись из виду, она поставила лопату на место и побрела к скамейке. Присев на неё, она достала из сумочки зеркальце и носовой платок и стала старательно удалять с лица грим. Откуда-то снова появилась рыжая собачонка, села перед Алиной и стала умильно заглядывать ей в глаза и мести хвостом по земле. Алина открыла сумку и отдала ей все оставшиеся булочки.
- Ешь, моя дорогая, заслужила! Ты даже не представляешь себе, как я рада, что кроме тебя нет ни одного свидетеля моего позора. А какая была красивая версия!- мечтательно протянула Алина и тяжело вздохнула.
Алина подождала, пока дворняга умяла все булочки до последней крошки и спросила её:
- Ну что, будем прощаться или ты со мной?
Та, извиняясь, вильнула два раза хвостиком т потрусила по своим
собачьим делам. Алина улыбнулась ей вслед и поспешила к автобусной остановке, пока ещё не стемнело. Стрессов на сегодня с неё было довольно.