А еще под городом Барнаулом есть так называемый Научный Городок. Создали его в 60-ых, как своеобразный ответ новосибирскому Академгородку. Выбрали место симпатичное, почти на берегу Оби. Построили там два института (земледелия и животноводства), пару лабораторий, теплицы. Плюс школу, клуб, детсад, магазин и несколько хрущевок. Завезли кучу ученых и стали ждать сногсшибательных результатов и всяческих научных открытий.
Почти как в Сколково. Только дешевле и лучше.
Ученые, охренев от зеленых лесов и бескрайних просторов, почувствовали в себе зов предков и, подзабив на науку, принялись резать себе окружающую землицу под разные неотложные нужды. Перво-наперво сады – это святое. Потом пошли погреба – хранить выращенное в садах. Потом гаражи, хотя машин не было у подавляющего большинства. Но вдруг? А когда зов земли-матушки стал уже совсем неодолимым, вокруг Городка появились сарайки.
В сарайках ученые, а равно примкнувшие к ним учителя из школы, воспитатели из детсада, продавцы из магазина, работники культуры из клуба, а также постепенно просочившиеся в Городок жители окрестных деревень, выращивали разную живность. Преимущественно кур, свиней и коров. Реже гусей, кроликов и коз. Охраняли все это собаки, которые имелись в каждой второй сарайке. В общем, несколько гектаров вокруг Городка занимали кирпичные и деревянные строения, круглогодичная грязь, говно по колено, вонь, крики, мычание, кудахтанье, мат и лай.
Почти как в Сколково. Только веселее.
А нынче жить стало лучше. Жить стало веселее. Люди скотину разводить перестали как класс, и сарайки пришли в просто жуткий упадок. Кроме одной. Аккуратно и ярко покрашенной, из которой выглядывают тучные куры, раздается дольное хрюканье и заливистый собачий лай.
Это несгибаемая Роза Шевченко. Женщина и таксист. Знатная матершинница и кумир молодежи. Нрав имела настолько крутой, что ее даже другие таксисты побаивались, при том что в 70-80 годы число женщин среди таксистов было почти равно нулю.
Роза же не боялась никого и ничего. Однажды, в 80-ые, она решила застеклить балкон, что было вообще строго запрещено, а в ее случае так и дважды, потому что ее балкон выходил на главную площадь городка. Но Роза сказала – Роза сделала. И ее кривоватое застекление стало портить радостный фасад и общее благолепие в будни и праздники. Сперва к ней ходили простые работники ЖЭКа, потом непростые. Потом из сельсовета, потом из института. Потом пытались повлиять через профсоюз на работе. Роза всех последовательно и без всякой дискриминации по половым признакам или социальному положению посылала на. Включая всесильно начальника ЖЭКа Перегудова. Которого она послала на дважды.
Кремень женщина. Была и остается, хотя ей и больше 70-ти. Пережила если не всех, то многих. Но продолжает разводить и резать свиней и рубить бошки курям. И даже лежа на смертном одре, подведи к ней, скажем, полугодовалого кабанчика, придушит того голыми руками, освежует тупым столовым ножом, а потом пошлет на.
