Те, кто родился до восьмидесятых, узнают в этой истории себя, а кто еще юн – могут увидеть обычную жизнь влюбленных по-новому.
Это было в середине 90-х, я влюбился в Лену именно так – с первого взгляда, когда увидел её в фойе здания, где находилась радиостанция, на которой я работал. Да, знаете ли, вот это вот всё модное из тех лет – первые частные радиостанции, музыка в эфире, люди звонят в студию, многие хотят познакомиться с ведущими, внешность которых можно себе только представлять. Дорисовывать лицо к голосу. Ведь интернета еще, можно сказать, не было. Он был уже где-то в мире, но точно не у нас, как радиоведущих, так и слушателей одного из российских городов.
Лена была слушательницей и пришла тогда за кассетой – в телефонном разговоре я предложил ей записать альбом, который она не могла нигде найти. А у меня он был. Такой удачный способ познакомиться лично, когда в пластмассовую телефонную трубку проговорили уже сто часов.
Мы, конечно, как-то представляли себе внешность друг друга. Я, помню, очень волновался, когда спустился в лифте вниз и какое-то время, впрочем, доли секунды, ибо не терпелось – постоял, прежде чем толкнуть дверь из коридора в то фойе.
Там обычно уйма народу, потому как в здании находился телеграф. Но её я увидел сразу, я узнал бы ее из тысячи, конечно. Она была чем-то похожа на ту, что я себе рисовал в воображении, только во сто крат лучше. Я просто глазам своим не поверил!
Так или иначе, у меня было время пройтись немного с ней. Так началась наша совместная прогулка по жизни на несколько лет. С расставаниями на время студенческих каникул, она была первокурсница. Мне тогда было 22. Через некоторое время мы стали жить вместе. Это были волшебные дни, недели… Годы.
Помню, как она уехала с родителями отдыхать на долгие летние каникулы. Все это время она находила возможность звонить мне – то пока родители ушли из дома, то уже из квартиры бабушки, то с черноморского побережья. Надо ли говорить, как я ждал этих звонков! Это вам не в ватсапах и зумах болтать. Могло и не получится созвониться! Мобильные телефоны – это было что-то из разряда аксессуаров для крутых киногероев.
Кое-что изменилось в наших отношениях после того, как она вернулась после каникул к сентябрю. Тогда Лена жила на съемной квартире, с хозяйкой, в отдельной комнате – она вообще была приезжая, как почти все студентки того города. И вот я зашел к ней как обычно вечером, но Лена куда-то вышла. Хозяйка, Галина Алексевна, предложила мне не стесняться и подождать на кухне, угостив чаем. Лены всё не было и не было. И вот тут мы разговорились и тётенька стала задавать мне вопросы о Лене – а что я знаю о ней, её жизни, родителях? А что я знал – студентка, родом из небольшого городка, красивая, умная, хорошая, любимая, любящая. Да и всё, мне достаточно. Я был юн и наивен.
— Помнишь, вы шли пешком поздно вечером от друзей, транспорт уже ходить перестал, а на такси у тебя денег не было, — удивила она меня своим знанием таких подробностей. Так вот у Лены были деньги, она просто боялась тебя расстроить и испугать, если бы достала их. У нее всегда немало денег с собой.
Так я узнал – конечно, «по большому секрету» – о том, что эта шуба у Лены не единственная и всё лето она была скорее всего не на Чёрном, а совсем других морях… Потому что её отец – довольно себе крутой банкир, с частным коммерческим банком в том дальнем городе, а в моем городе у них есть филиал. И в моем городе – один из престижных экономических вузов, в каком Лена как раз и училась. Всё сходилось. В картину того, что я могу быть лишним в этой тусовке. Я, «простой диджей на радио» покусился на… дочку банкира!
А инициалы имени-отчества Галины Алексевны после слива ценной и секретной информации, внутри меня сложились в прозвище «Голос Америки». Забегая вперед, скажу, что после этой правды, я не «сдал» хозяйку, но со временем «помог» Лене раскрыться.
Отношения с ней вдохновили меня поступить в университет, на заочку. Чтобы во мне была перспектива.
Мы очень любили друг друга и такое социальное неравенство – всё, что могло расстраивать нас. К слову, её отцу я так и не был представлен, за все почти 4 года отношений.
А расстались мы по совсем другой причине. Я не устоял перед соблазном «попробовать» с радиослушательницей, коих желающих всегда было немало. А она влюбилась в другого. Возраст чуть после 20-ти – очень сложный, переломный. Ветреный.
И я запомнил слова Лены, которые она однажды сказала в момент идиллии, вдруг снова вспомнив о пропасти, разделяющей нас:
– Но если эта жизнь нас разлучит, есть один плюс. Ты запомнишь меня навсегда такой же молодой и красивой. И никогда не увидишь старой…
Со дня нашего расставания я видел её пару раз и то, очень давно. Ещё в конце 90-х. Да, я до сих пор не видел Лену старой. Ей ведь лишь сорок с хвостиком. Я не видел её и некрасивой – она хорошо выглядит, все-таки, обеспеченная женщина может себе позволить многое. Её нетрудно найти в интернете. В Инстаграме, Фейсбуке… Тогда, в девяностых ты, Лена, не подумала о том, что в мире появился интернет. И если мы оба будем живы и здоровы, то я увижу тебя всякой.
Но всё же, румянец её лица, огонёк в глазах, мягкость и запах волос и теплоту губ я буду помнить такими, какими они застыли в моей памяти тогда, четверть века назад. И никакой интернет этого не изменит.