Исходных сведений у меня было не очень много, особенно по прадеду, который покинул семью до войны. Работы громадье. Известны только фамилия, приличный по размеру район вероятного проживания до начала войны и факт гибели на фронте. В базе "Мемориал" нашлось немало кандидатов – фамилия оказалась очень распространенной в тех местах. Пришлось также делать поправку на ошибки работников военкоматов и штабистов, которые искажали названия населенных пунктов, путали буквы в фамилиях солдат, не указывали год рождения, а вместо полных имени и отчества записывали лишь инициалы. Мой список становился все длиннее и длиннее...
Выбравшись к родственникам в Артемовский район Свердловской области, навел кое-какие справки. Так я вышел на сельского библиотекаря Людмилу, которая хорошо знала местных фронтовиков. С ее помощью круг поиска удалось сузить. В результате от длинного списка имен с сайта "Мемориала" осталось одно.
Выяснилось, что прадед погиб под Ржевом в феврале 1942 г. Местом захоронения значилась братская могила в деревне Сувитки. Но дело в том, что в наши дни никакой могилы там нет. Это может показаться странным, но в 1950-х годах укрупняли не только колхозы и деревни, ликвидируя "неперспективные". С братскими могилами происходила похожая история: останки вынимали и переносили в другое место. Если верить документам, останки солдат из Сувиток в 1954 г. перенесли в соседнее село Бахмутово. С идентификацией тогда никто не заморачивался. Условия жизни, особенно в глубинке, были не самые легкие, поэтому о восстановлении имен погибших никто даже не задумывался.
На мемориале в Бахмутово фамилии прадеда я не нашел. Как рассказывают местные поисковики, перезахоранивали, прежде всего, тех бойцов, которые лежали близко к поверхности (на поисковом сленге "верховых"). Скольких и кого именно перезахоронили, неизвестно до сих пор – никакой документации на этот счет не велось. Как становится ясно со слов тех же поисковиков, даже наличие фамилии на мемориальной табличке не означает, что боец лежит в том самом месте. Наглядный пример: в ходе Вахты памяти недалеко от Ржева подняли останки солдата с воинским медальоном. Данные из медальона полностью совпадали с данными, указанными на воинском мемориале в соседней деревне. То есть, официально боец числился погребенным в братской могиле, но на самом деле более 70 лет пролежал в лесу.
Результат моих поисков сводился к трем возможным вариантам: мемориал в Бахмутово, официально ликвидированное захоронение в Сувитках и окрестные леса. Определить точное место нахождения останков, думаю, уже не получится.
Параллельно я занимался поисками бабушкиного брата. С фронта он вернулся, но к моменту моего рождения связь с ним была потеряна. После войны он поселился в Ленинграде, а бабушка с мужем уехала на Урал и потом еще дальше – в Красноярский край. Из данных у меня имелись фамилия, имя, отчество и сведения о том, что дед был офицером.
В старом альбоме мне удалось обнаружить его фотографию.
Поиски обещали быть легкими, но вскоре выяснилось, что по старому адресу дед больше не проживал. Тем не менее, его имя упоминалось на сайте Победители Ру. Судя по информации с сайта, он по-прежнему проживал в Ленинграде/Петербурге. Но где именно? Естественно, на "Победителях" адреса ветеранов не разглашаются. Прошло еще несколько месяцев, прежде чем мне удалось найти новое место жительства деда. Им, к моему удивлению, оказался Дом ветеранов в Павловске.
Войну дед начал в июне 1941-го командиром взвода морской пехоты Балтийского флота, осенью 1943-го прошел курсы усовершенствования командного состава в Москве и был направлен на 1-й Украинский фронт уже в качестве командира взвода минометов. Конец войны он встретил в Чехословакии, пройдя через Западную Украину, Польшу и Дрезден. Я волновался в ожидании личной встречи и интересных историй. Но рано обрадовался – в июле 2009 г. из Павловска пришло известие о том, что дед умер.
Центральный архив Минобороны в Подольске по запросам родственников предоставляет бесплатные выписки из картотеки учета личного состава, и я себе такую заказал. Раз безнадежно опоздал со своими поисками, то буду довольствоваться выпиской, это все-таки лучше, чем ничего.