Бывший президент "Спартака" Андрей Червиченко дал интервью Сергею Егорову. По его словам, фигура Юрия Семина для "Локомотива" значит больше, чем фигура Олега Романцева для "Спартака".
- Такие большие перемены происходят, когда руководство четко понимает, кем заменить уволенного тренера. Конечно, если речь не идет о неразрешимых конфликтах. Семин для "Локомотива" - даже больше, чем Романцев для "Спартака". В истории "Спартака" было много ярких страниц, много ярких людей, а применительно к "Локомотиву", кроме Семина, я никого назвать не могу. И нынешнее руководство клуба ходит по лезвию.
- Вы сказали, что Кикнадзе подумал, что навсегда пришел в "Локомотив". Что вы имеете в виду?
- Я не слежу плотно за жизнью "Локомотива", но Кикнадзе дает такие комментарии, такие решения принимает, что создается впечатление, словно его позиции непоколебимы. На мой взгляд, так можно себя вести, когда у тебя за спиной уже есть успехи, трофей. Или какие-то локальные достижения - второе место, финал Кубка. Пока же при Кикнадзе "Локомотив" феерических результатов не достигал. Конечно, хорошо, когда человек уверен в себе, но когда ты выступаешь с позиции истины в последней инстанции, то нужно иметь что-то за спиной, чтобы с твоим мнением считались. Пока же, кроме индульгенции, полученной свыше, и самоуверенности, у Кикнадзе нет ничего.
- Ситуацию в "Локомотиве" вы сравнили с ситуацией в "Спартаке". Почему вы тогда не могли поступить с Романцевым иначе?
- Мы уже оба понимали, что не можем работать вместе. Не люблю эту тему и не хочу выносить. Тогда было много сказано. Не было другого решения, кроме того, что было принято. Некоторые говорили, что я как-то подталкивал ситуацию к этому, но это не так. Если бы я готовился, то наверное у меня был бы более весомый кандидат, чем Чернышов, с которым пришлось договариваться буквально за один-два дня. Из "Локомотива" поступала информация, что люди недовольны друг другом, но это сложно назвать конфликтом. Поэтому не понимаю, зачем нужно было менять тренера в ситуации, когда чемпионат не закончен. Хотя бы доиграли, а потом бы принимали решение.