Приветствую!
В этом мае многие вспомнили фильм Элема Климова «Иди и смотри» 1985 года. Над сценарием работал белорусский писатель Алесь Адамович, автор «Хатынской повести».
Режиссер Василий Сигарев в интервью КиноПоиску рассказал, что «Иди и смотри» — его любимый фильм, он увидел его в 9 лет. А один кинокритик, на которого я подписана, побоялся смотреть этот фильм.
В общем, мне стало интересно, почему все считают фильм Элема Климова таким страшным.
Что происходит
1943 год, белорусские деревни. Мальчика-подростка Флеру забирают в партизанский отряд. Дома остаются мать и сестры-двойняшки. Партизаны уходят на задание, а Флеру, как и девушку Глашу, оставляют в лагере.
Но не успевает Флера расстроиться, как лагерь начинают бомбить с воздуха. Они с Глашей выбираются и идут в дом Флеры, но там уже никого нет — в деревне побывали немцы.
Флера надеется отыскать семью на острове, но там только толпы голодных, страдающих и умирающих людей. Несколько добровольцев собираются на поиски пропитания и берут с собой Флеру.
Они уходят все дальше от острова, а Флера оказывается в захваченной деревне, где на его глазах происходят ужасные вещи…
Что и почему страшно
Ужас войны передается с помощью языка символов — языка, понятного каждому. Картинка, звук, главный герой и даже название — символы. «Иди и смотри» — библейская фраза из фрагмента снятия печатей с Книги жизни и появления всадников Апокалипсиса.
Визуальный ряд построен так, чтобы каждый кадр вызывал страх. В первой сцене жутко выглядит мальчик, изображающий собаку с настоящей костью в зубах.
А Глаша, которая то плачет, то смеется (что само по себе жутко), при съемке крупным планом пугает сильнее ведьм из ужастиков. В «Иди и смотри» вообще достаточно страшных крупных планов.
После обстрела партизанского лагеря с воздуха зрителю как бы дают понять, как чувствует себя герой после контузии: звенящий гул в ушах и расфокус, ощущение замедленности.
Обратили внимание, как реалистично выглядят взрывы в кадре? На съемках использовались настоящие(!) снаряды — режиссер и оператор решили, что пиротехника выглядит недостаточно натурально.
В сцене на острове звук становится сплошным криком. Эпизод с захваченной деревней выглядит, как страшная фантасмагория, как цирк ужасов, потому что бодрая музыка фашистов сливается с воплями людей, загнанных в амбар.
Зритель видит происходящее глазами Флеры. Он не солдат-герой, он наблюдатель. Его изменившееся лицо становится главным символом в финале. Причем не понятно: то ли оно обгорело и обветрело, то ли, в самом деле, за несколько дней покрылось морщинами.
Гениален, на мой взгляд, эпизод, когда Флера стреляет в портрет Гитлера, а документальная хроника страшных событий как бы отматывается назад до рождения фюрера.