Объявление пандемии коронавируса, заставшее меня на Мальте, позволило сделать примечательное языковое и культурное наблюдение. Это отношение к испытаниям. На Мальте многие высказывали отношение к тем временам, меняющим мир, в которые нам посчастливилось жить. Я действительно считаю, что посчастливилось. Весь мир прикоснулся к чему-то особенному, и несмотря на твердость мнения, что вскоре мы вернемся к привычному образу жизни, думаю, эти события оставят след в судьбе каждого из нас.
Итак, наша многонациональная школа разделилась по признаку «каким словом я характеризую эти времена». В русско-азиатской традиции использовались преимущественно сочетания «hard times», «difficult times». Жесткие, сложные, времена. В европейско-американской же — «challenging times». Это даже не с ходу переведешь на русский. Наиболее близко по смыслу подходит «бросающие вызов времена». Поразмыслив об истории человеческих трудностей, можно еще подобрать более авраамическое «испытующие нас времена».
Я стал подмечать, какие слова кто использует, описывая диктуемые пандемией условия. Американское телевидение: через слово звучит «challenging». Сайт турецких авиалиний, компания пишет: «this is a hard time». И даже в квартальном отчете одной компании, в управлении которой участвуют русско- и англоговорящие персоны, один использует слово «hard», другой же, логично — «challenging».
Мне видится в этом причина извечного противопоставления, если не сказать — противостояния, западного «благополучного» и восточного «смиренного» мира. Этот языковой нюанс много говорит о том, как мы относимся к миру. И дает ключ к пониманию, почему же мир так обходится с нами.
Называя время сложным, мы не закладываем смысла подчинения его нашей воле. Мы говорим: «Ты сложное, я признаю это, уважаю, и ничего не собираюсь предпринимать. Только непосредственная угроза от тебя вынудит меня сделать это.» Поэтому ли русские долго запрягают, перед тем, как помчаться, сметая все на своем пути? Поэтому ли пылает Россия, смиренно принимая трудности и накапливая желчь в ожидании момента, когда возникнет угроза существованию, все чаши терпения будут переполнены, а переговоры станет возможно вести лишь на языке стали и огня?
Называя время бросающим вызов, мы как будто говорим ему: «Эй, бади! Ты действительно достаточно круто, чтобы противостоять мне? Я принимаю твой вызов, выскочка, и начинаю действовать прямо сейчас, потому что не собираюсь терпеть это дерьмо.» Поэтому ли огонь и сталь завоевывали Европе колонии, не давая даже возможности никому бросить ответный вызов и проявить способность к сопротивлению? Поэтому ли земля, вода и воздух подчинились человеческим разуму и воле? Поэтому ли мы завидуем западным, подчинившимся людям, миру, времени и жизни?
Я плохо отношусь к обобщениям. Людей и явлений. По национальному, языковому, географическому признаку. Считаю обобщения устаревшими, отвратительными и совершенно недопустимыми. Люди даже с одинаковыми корнями очень разные. Я смотрю на своих детей, и думаю: «Одна, кажется, родилась и воспитывалась в волчьей стае, а второй, определенно, в гнезде у аистов. А где же я был все это время?». Так вдобавок, они еще изменяются как хамелеоны в зависимости от фазы луны, времени суток или того, что съели на завтрак. Традиции при этом имеют место и важное значение. Ни один из моих детей них не откажется от задувания свечей на день рождения. И обсуждают они одних и тех же персонажей майнкрафта, или популярных блоггеров. Мне даже приходится ночами пересматривать историю на ютубе, чтобы продолжить их понимать.
И с той и с другой стороны границы определения трудностей есть люди, героически их преодолевающие. Подавляющие любое сопротивление собственным желаниям. Но это скорее вопреки, а не благодаря устоявшимся языковым традициям. По большей же части, наше поведение определяют смыслы, которые мы используем. Просто говоря на родном языке, мы используем положительные или отрицательные аффирмации. А то, что аффирмации иногда действуют вопреки их смыслу — лишь показатель мощнейшей воли говорящего. Или... разные люди могут вкладывать разный смысл в одно же слово?
Но как мне, русскоговорящему, перестать использовать отрицательные аффирмации, если положительных аналогов нет? Уехать из страны? Общаться на английском? Но заставит ли это меня использовать правильную аффирмацию? Или я так и буду хардкать, говоря о неприятностях, которые всего лишь надо взять и преодолеть?
По факту, все значительно проще. В русском языке есть правильные слова. Только мы привычно вкладываем в них опасные смыслы. Слово трудный на самом деле не является смысовым синонимом слова сложный. Сложный — подразумевает бездейственное согласие со сложностью сущности. И точно такой же смысл мы почему-то вкладываем в слово трудный. Но что-то трудное — это ведь то, над чем мне предстоит потрудиться. Над чем я собираюсь потрудиться прямо сейчас. И более правильный аналог его на в английском языке — это как раз то самое слово «challenging». А не бездейственные «hard» или «difficult».
В общем, давайте продолжать использовать существующие слова, подразумевая лучшие их смыслы. И, конечно же, давайте последим за правильным смысловым переводом того, что мы говорим.