К 75-летию Великой Победы
Что ты заводишь песню военну
Флейте подобно, милый снигирь?
С кем мы пойдем войной на Гиену?
Кто теперь вождь наш? Кто богатырь?
Гавриил Державин < май 1800>
Среди героев Великой Отечественной есть одно имя, которое не часто поминается в связи с событиями и сражениями той войны. Даже в книге, посвященной тем, кто был награжден высшим военным орденом Советского Союза – орденом «Победа», изданной несколько лет назад в Москве, нет этого имени. Издание готовили, в основном, родные и близкие советских военачальников, кавалеров этого ордена, а у человека, о котором пойдет речь, из родных никого не осталось. Да и умер он после тяжелой болезни вскоре после войны – 17 октября 1949 года, буквально до последнего часа оставаясь на боевом посту – командующим Закавказским военным округом.
Речь о маршале Федоре Ивановиче Толбухине, сыне приписных крестьян из Ярославской деревеньки Андроники.
Он начал свой подвижнический солдатский путь в рядах русской армии Российской империи в годы Первой мировой… отважно сражался в тяжелейших боях в Галиции, участвовал в знаменитом Брусиловском прорыве, за что был удостоен орденов Святой Анны и Святого Станислава.
За воинский подвиг в рядах Красной армии, за свое полководческое мастерство Федор Иванович заслужил три ордена Красного Знамени, два ордена Суворова и орден Кутузова, орден Красной Звезды и два ордена Ленина, он, единственный из маршалов, удостоился звания Героя Советского Союза посмертно, Народный герой Югославии, Герой Народной Республики Болгарии (посмертно). Толбухин – кавалер ордена «Победа» (№ 9)… И это не считая зарубежных наград…
Невозможно понять ни одну эпоху, не имея представления о ее великих людях, стоявших в центре наиболее знаменательных исторических событий, поэтому жизнеописания великих людей имеют неоценимое значение. Искажение прошлого в угоду политической конъюнктуреявляется не чем иным, как национальной трагедией. История – это коллективная память и национальное достояние, именно она дает человеку важнейшее чувство родства с местом, временем и народом, частью которого является каждый из нас. Невозможно жить свободной и творческой жизнью в настоящем, а уж тем более – планировать будущее, если не ценишь, не понимаешь прошлого.
Судьба Федора Ивановича Толбухина, одного из выдающихся полководцев войны, которая для народов России навсегда останется Великой Отечественной, это не только бесценный кладезь исторической информации о государстве Российском, воплощенном затем в Советском Союзе первой половины ХХ века, но и пример высочайшего беззаветного служения Отечеству, что он сам исчерпывающе и с достоинством выразил при личной встрече, еще в конце 20-х годов, в ответе И. В. Сталину на вопрос: «Что же получается, товарищ Толбухин, царю-батюшке служили, а теперь советской власти служите? – Служил России».
Жизнь Ф. И. Толбухина открывает огромное поле для размышлений и анализа грандиозной эпохи, которая нынче сознательными ненавистниками России и их ущербными умом подпевалами подвергается всевозможным предвзятым измышлениям и тенденциозной критике. Однако менее всего тому грозовому времени подходят мерки нынешних дней, пропитанных «коммерциализацией», погоней за успехом и личным комфортом. Когда не в чести герои и подвиги, бескорыстие, подвижничество, нравственная чистота. Когда нет понимания, что общество без идеалов – попросту яма, помойка и – нежизнеспособно. И об этом тоже свидетельствует судьба Толбухина и его славных соратников.
Соприкосновение с личностью Федора Ивановича Толбухина, о чем говорили многие его современники, было подобно соприкосновению с источником жизненного света. Света, прорывающего тьму мира, распространяющего повсюду свои лучи, в сиянии которых облагораживается еще не до конца омертвевшая человеческая душа.
Наше время глубоко заблуждается, полагая, будто бы все движется эгоистическими интересами. Подобное заблуждение заслуживает только презрения. Почитание героев, по словам замечательного шотландского историка Т. Карлейля, автора знаменитой книги «Герои, почитание героев и героическое в истории», «великий предмет, самый серьезный и самый обширный, какой я только знаю… Почитание героев… глубоко врезывается в тайну путей, которыми идет человечество в этом мире, и в тайну его самых жизненных интересов, и оно вполне заслуживает… обстоятельного изучения и истолкования».
Маршал Толбухин не успел оставить каких-то личных записок или воспоминаний. Как уже говорилось, он скончался в 1949 году, когда время мемуаров, оценок и размышлений о пережитом еще не пришло. И хотя о воинских заслугах Федора Ивановича красноречиво свидетельствуют блестяще проведенные им военные операции, внесшие огромный вклад в Победу советского народа над общеевропейским нацизмом, с человеческой стороны фигура маршала остается, к сожалению, в тени. Однако и то немногое, что дошло до нас в свидетельствах его боевых друзей, рисует Ф. Толбухина как талантливого полководца, патриота, человека бесконечно преданного солдатскому долгу, трудолюбивого, демократичного и основательного при выработке решений, настойчивого в достижении поставленной цели, совершенно чуждого пустой фразе и карьерным амбициям. По множеству отзывов, из всех командующих фронтами он был, пожалуй, наиболее скромным в личном плане, терпимым и внимательным к подчиненным, но требователен по службе и одновременно выдержан и справедлив. Его отличали высокий уровень культуры, забота о своевременном и достаточном материальном обеспечении войск, стремление громить противника, прежде всего, артиллерией и авиацией, по возможности не бросая войска в атаку, когда вражеские огневые точки еще не уничтожены или надежно не подавлены. Важнейшее его качество как военачальника: Толбухин старался добывать победы малой кровью, внимательно и заботливо относился к солдату.
”В годы войны особенно ярко проявились такие качества Толбухина, как безупречное выполнение служебного долга, личное мужество, полководческий талант, душевное отношение к подчиненным”, – писал о Ф. И. Толбухине маршал А. М. Василевский.
26 апреля 1945 года, вслед за Г. К. Жуковым, А. М. Василевским, Сталиным, И. С. Коневым, К К. Рокоссовским и вместе с Р. Я. Малиновским, Ф. И. Толбухин «за искусное руководство крупными боевыми операциями, в результате которых были достигнуты выдающиеся успехи в разгроме немецко-фашистских войск», был награжден высшим советским военным орденом «Победа».
В том счастливом памятном мае 1945 года только что удостоенный высочайшего ордена командующий войсками 3-го Украинского фронта Маршал Федор Иванович Толбухин находился в Москве. Впереди его ожидало событие, своим грозным величием и героическим пафосом призванное явить всему миру торжество гуманизма и справедливости над фашизмом, претендовавшим на мировое господство. Решение о проведении Парада Победы было принято Сталиным в середине мая 1945-го, практически сразу после разгрома последней не сдавшейся группировки немецких войск 13-го мая.
24 июня 1945 года Маршал Советского Союза Ф. И. Толбухин возглавил сводный полк 3-го Украинского фронта на Параде Победы. В парадном раскладе самому южному из фронтов – 3 -у Украинскому Маршала Ф. И. Толбухина – выпала честь быть среди замыкающих это грандиозное по своему значению шествие. В первом советском цветном документальном фильме, снятом о Параде Победы, мы на короткий миг видим этого выдающегося военачальника впереди сводного полка 3-го Украинского фронта – с обнаженным клинком в руке, целеустремленного, сосредоточенного, четко печатающего шаг. Это, наверное, единственные, редчайшие кадры, запечатлевшие живого Маршала Толбухина.
Можно представить с каким чувством 24 июня 1945 года после Парада Победы и торжественного приема в Кремле, в блистающем огнями хрустальных люстр Георгиевском зале, на стенах которого на мраморе высечены имена овеянных славой российских воинов, Георгиевских кавалеров, шел Федор Иванович Толбухин по Красной площади… О чем вспоминал? Вставали перед глазами картины ожесточенных боев, распутица фронтовых дорог, разрушенные в прах города и остовы мостов, выжженная земля на полях сражений… Топи Сиваша, Керчь, оборона Севастополя… Слова Верховного главнокомандующего в своей речи на приеме об ошибках и отчаянном положении начала войны, об отступлении первых двух лет – все это в полной мере пережил и Толбухин в Крыму в страшном феврале 42-го, когда был начштаба Крымского фронта, когда пришлось противостоять войскам под командованием Манштейна, когда даже ценой неимоверных жертв не удалось отстоять Керченский полуостров… Что он пережил тогда, отстраненный по представлению Л. Мехлиса ( представителя Ставки) от командования штабом в марте 1942-го? Мехлис постоянно конфликтовал с командующим фронтом генералом Д.Т. Козловым, знакомым Толбухину по иранской операции 1941 года, тоже воевавшим еще в Первую мировую и Гражданскую… В такой ситуации Федор Иванович и его подчиненные в штабе порою не знали, чьи указания выполнять – командующего или Мехлиса, а тот писал пространные доклады в Ставку с критикой… Вот после одного из таких докладов и был Толбухин отстранен от должности начальника штаба фронта. Он неосторожно высказал мнение в противовес указанию из Ставки о необходимости для фронта учесть важность обороны. Но главное – Ставка не подрезала крылья за неудачи… После Крыма Толбухина ожидало назначение под Сталинград…
И вот когда в 44-ом, 13 апреля над Симферополем взвилось победное знамя, а 9 мая от врага был очищен город русской славы — Севастополь, и через три дня на мысе Херсонес капитулировали остатки всей крымской группировки врага – Федор Иванович пережил несравненные минуты счастья. К слову сказать, фашисты 250 дней осаждали Севастополь, чтобы его захватить, а толбухинцы, наступая, овладели им за три дня.
Эта труднейшая победа принесла двойное удовлетворение полководцу. Да, в мае 1942 года Крымский фронт, начальником штаба которого он являлся, был фактически разгромлен немцами на Керченском полуострове. С тех пор не заживала, кровоточила в памяти та катастрофа…
…Толбухин шагал к машине по брусчатке Красной площади посреди ликующей Москвы, в центре Родины, ощущая за спиной весь свой боевой путь: от легендарного Брусиловского прорыва Первой мировой, в котором ему довелось участвовать, до отчаянных боев с белополяками в Гражданскую, а потом он прошел от иранских нагорий, Крыма и Сталинграда до Балкан и Вены… Маршал был стратегом высочайшего класса, он представлял этот грандиозный театр военных действий в своем сознании так, как видит выдающийся гроссмейстер шахматную партию во всех подробностях и нюансах, целиком, эти разноцветные флажки и стрелки на карте с указаниями армий, фронтов, дивизий… направлений ударов, боев за высоту, ошибки, отступления и прорывы, хитрые маневры и – неукротимый победный марш… Все это так много говорило ему на своем языке, и за всем этим виделось для него главное – люди, пехотинцы и моряки, летчики и танкисты, солдаты и командиры, все-все, в едином порыве, от окопа и блиндажа до кабинетов Генштаба и Ставки дни и ночи, на земле и в небе, в море и в бессонных цехах заводов творили это Чудо – Победу, от чего захватывало дух и щемило сердце. Он принадлежал к поколению победителей, и сколько же еще хотелось сделать ему для своей родной и великой страны…
Одна из интереснейших и малоизученных страниц военной биографии Федора Ивановича Толбухина – его служба с лета 1938 года в качестве начальника штаба Закавказского военного округа и все последующие события.
8 июля 1941 года была издана Директива НКВД СССР и НКГБ СССР №
250/14190 «О мероприятиях по предотвращению переброски с территории Ирана агентуры германской разведки», она фактически и стала сигналом к интенсивной подготовке Иранской операции. Немцы буквально наводнили Иран своими агентами, которые постепенно прибирали к рукам коммуникации, заняли ключевые посты в иранской промышленности, а высших должностных лиц вынуждали не только отстаивать интересы германских монополий, но и работать на германскую разведку. К июню 1941 года число подобных “госслужащих” и “управляющих” составило, по данным советской разведки, предположительно от 2 до 3 тысяч человек. Они представляли большую опасность для тылов Красной Армии на Кавказе. Дело дошло до того, что немцы практически создавали на территории Ирана свои базы. Наши войска были введены в Иран… после трехкратного обращения советского правительства к правительству Ирана ликвидировать и в дальнейшем не допускать создания немецких баз на своей территории. Необходимо добавить, что так называемая дружба Ирана с Германией подпитывалась и взятой шахом на вооружение идеей иранского национального величия, курсом на возрождение былой мощи древнеиранского государства ( в декабре 1934 года Персия вновь стала называться Ираном, были введены староиранские названия, календарь и т. п. ).
Вступление советско-британских войск в Иран, пишет современный исследователь данного вопроса А. Самсонов, обеспечивало, во-первых, «защиту нефтяных месторождений Союза (Баку) и Англии (Южный Иран и пограничные с Ираком районы Ирана); во-вторых, защиту транспортного коридора союзников, т. к. значительная доля поставок по ленд-лизу впоследствии шла по пути Тебриз – Астара (Иран) – Астара (Азербайджан) – Баку и далее; и, в-третьих, снимала опасность утверждения сил Третьего рейха в Иране на фоне появления и подъёма «иранского (персидского)» национал-социализма». Ведь еще до прихода национал-социалистов к власти в Германии примером для иранской элиты был итальянский вождь Бенито Муссолини. Но пример Германии стал для Ирана ближе – идея «чистоты ариев» пришлась тамошним молодёжным организациям и офицерству по вкусу. Таким образом, «несмотря на сильные позиции британского капитала, игравшего ключевую роль в иранской экономике, геополитический уклон в сторону Третьего рейха становился всё сильнее. Кроме того, Берлин с 1933 года перевел отношения с Ираном на качественно новый уровень. Рейх начинает принимать активное участие в развитии экономики, инфраструктуры Ирана, реформе вооружённых сил монархии. В Германии проходит обучение иранская молодёжь, военные, которых геббельсовская пропаганда называла «сыновьями Заратуштры». Немецкие идеологи объявили персов «чистокровными арийцами», и они специальным указом были освобождены от действия Нюрнбергских расовых законов». В декабре 1937 года в Иране был пышно принят руководитель гитлерюгенда Бальдур фон Ширах. Для почётного гостя в присутствии иранского министра просвещения на стадионах были устроены торжественные мероприятия с участием иранских бойскаутов, студентов и школьников. Молодежь Ирана даже прошла военным маршем с нацистским приветствием. А накануне окончания визита руководителя «Гитлерюгенда» принял шахиншах Ирана Реза Пехлеви.
К 1941 году ситуация с Ираном и его «арийским уклоном» для Москвы и Лондона, как пишут военные историки, сложилась следующим образом: появилась реальная угроза, что построенная на английские капиталы нефтяная и транспортная инфраструктура Ирана будет использоваться Третьим рейхом против СССР и Британии. Так, только один нефтеперерабатывающий завод в Абадане в 1940 году перерабатывал 8 млн. тонн нефти. А авиационный бензин, столь необходимый фронту, во всём регионе производили лишь в Баку и том же Абадане.
21 июля 1941 года генерал-лейтенант Д.Т. Козлов направил Начальнику Генштаба Г. К. Жукову разработанный под руководством Ф. И. Толбухина план вхождения войск ЗАКВО в Иран. К 20-м числам августа на территории Закавказья была развернута мощная группировка советских войск, которой предстояло действовать на иранском направлении.
Оперативная группа штаба во главе с Толбухиным на этапе подготовки операции переместилась в Азербайджан – в городок Нахичевань, обеспечивая полную секретность проводимых мероприятий. В этом горном краю с легендарной историей река Аракс является естественной границей между СССР, Турцией и Ираном. До них буквально рукой подать. Вдоль Аракса пролегал древний караванный путь через Персию-Иран в далекую Индию… По этой дороге в конце 20-х годов Х1Х века с победой шли русские войска фельдмаршала Ивана Федоровича Паскевича, склонившие к миру шахский Тегеран и освободившие здешние места вплоть до Эриванского ханства от персидского владычества. Имя выдающегося полководца Паскевича – победителя турок под Варною и в западной Грузии было знакомом Толбухину. «Мы пойдем по его следам, – не раз говорил хорошо знавший историю Федор Иванович, когда представлял в деталях план будущей операции. – История любит символы!».
* * *
О способностях Толбухина как выдающегося военачальника говорят блестящие операции, осуществленные полностью или частично, Южным, 3-м, 4-м Украинскими фронтами, которыми он командовал: Донбасская, Мелитопольская, Никопольско-Криворожская, Крымская, Ясско-Кишиневская, Белградская, Будапештская, Балатонская, Венская. Везде Ф. И. Толбухин показал себя как настоящий стратег. Руководимые им войска освобождали от врага территорию и народы Румынии, Болгарии, Югославии и Венгрии, крушили гитлеровский порядок в Австрии, он снискал себе известность во многих странах Европы.
… 36 раз салютовала Москва в годы Великой Отечественной войны войскам, которыми победно командовал Ф.И. Толбухин.
Вот что впоследствии вспоминал генерал армии, ГеройСоветского Союза С. П. Иванов:
« Мне памятна встреча с фельдмаршалом Монтгомери в Вене вскоре после окончания войны. Он вручил тогда Ф. И. Толбухину английский орден. Федор Иванович, не имея ордена для награждения иностранного военачальника, снял с мундира собственный орден Кутузова 1-й степени и вручил его Б. Монтгомери. Когда Ф. И. Толбухин доложил об этом И. В. Сталину, Верховный Главнокомандующий одобрил его находчивость. По ходатайству Ставки Председатель Президиума Верховного Совета СССР вручил Федору Ивановичу новый орден Кутузова».
Многие военные историки особо подчеркивают незаурядный дипломатический дар Федора Ивановича. Он был человеком высокой культуры во всех смыслах этого слова. Пройдя со своими войсками пять стран Европы, не упуская ни одной возможности избежать излишнего кровопролития, Толбухин старался не допустить разрушения старинных городов и утраты исторических ценностей, чем снискал добрую память у народов этих государств. Благодаря его воинскому умению осталасьпрактически не разрушенной прекрасная Вена…
Трудные победы, достигнутые в Балатонской оборонительной и Венской наступательной операциях, венчают выдающуюся полководческую деятельность маршала Толбухина.
Как справедливо писал о нем президент Академии военных наук, доктор исторических наук генерал армии Махмут Ахметович Гареев: «По многим человеческим качествам, особенно по степенности, солидности, необычайной скромности и доброте, близости к солдатским массам, он напоминал великого русского полководца М.И. Кутузова.
«Личного для него не существовало… – эти слова о Федоре Ивановиче его сослуживца генерал-лейтенанта запаса Никиты Егоровича Субботина вызывают лишь еще большее сожаление о том, что так рано ушел из жизни Федор Иванович Толбухин, и остались незаданными многие вопросы, и теперь не получить ответов на них.
Конечно, есть исследования историков задуманных и проведенных им блестящих военных операций, благодарная память потомков, воплощенная в памятнике Маршалу, установленному в Москве, в названиях улиц городов и сел… Но даже в скупых строчках воспоминаний о Федоре Ивановиче, в оценках исследователей его таланта военачальника сквозь патину времени проглядывают замечательные черты этой личности, лицо великого в своей простоте русского человека, ярославского крестьянина, по праву занявшего свое место в ряду выдающихся полководцев России.
В одной из районных газет удалось обнаружить интересную заметку журналиста Алексея Романова, из которой стоит здесь привести выдержку, пожалуй, именно потому, что так мало дошло до сего дня живых человеческих свидетельств о жизни выдающегося полководца, до самоотречения посвятившего свою жизнь родному Отечеству. Хотелось бы, чтобы эта газетная публикация, позволив, пусть опосредованно, заглянуть в душевные переживания Маршала, сделала ближе к нам Федора Ивановича Толбухина – человека, особенно когда уже не осталось в живых ни его боевых товарищей, ни родных. Вот эта статья:
«Маршал Толбухин называл его сынком»
«Профессия плотника у Алексея Александровича Безрукова наследственная… После Сталинграда Алексею в череде множества событий выпало одно особенное, о котором приятно вспоминать и сейчас, 60 лет спустя.
Генерал Федор Иванович Толбухин, ставший впоследствии маршалом, с придирчивой внимательностью, как приучила война, наблюдал за действиями понтонеров. Среди них был улыбчивый парень с живыми глазами, во всей фигуре и манере говорить которого ощущалось неистребимое русское добродушие. Да и в работе парень проявлял умение завидное. Разговорились, и 50-летний генерал узнал, что сержант – ярославец, то есть его земляк. Завязалась дружба. Алексей вскоре был переведен в охрану генерала: так понравился ему ярославский паренек. Как-то в конце войны, в Венгрии, когда боевых действий уже практически не было, генерал пригласил к себе солдата. За беседой Алексей рассказал, что в их семье – а дома оставались мать, три младших брата и сестра – на зиму сушат и солят много грибов. Толбухин решил командировать земляка в отпуск да наказал, чтобы, возвращаясь из дома, парень грибков захватил. А родным в подарок от генерала привез солдат тушенку. В июле 45-го по приказу Федора Ивановича Толбухина сержант Безруков был направлен в Москву для участия в историческом победном параде. – Провожавшему нас своему адъютанту Федор Иванович велел меня от себя лично поцеловать. Называл он меня всегда ласково – сынок. Больше мы не виделись, а в 1949 году маршала не стало.
У Алексея Александровича – медаль «За боевые заслуги». А всего за войну у него было две такие медали, а также медаль «За отвагу», орден Красной Звезды, медали «За оборону Сталинграда» и «За взятие Будапешта».
Так пересеклись пути Солдата и Маршала. И этот простой деревенский паренек стал для него в огне боев олицетворением связи с родной ярославской землей, выражением глубоко скрываемой тоски по сыну, которого не дала ему судьба».
* * *
На фоне фигуры Маршала Толбухина, как завет, звучат для нас слова великого Пушкина, для кого исторические изыскания и размышления были не только способом познания времени и своего народа, но и неиссякаемым источником вдохновения: “…ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, какой нам Бог её дал”.
Людмила Лаврова
Читайте больше на нашем сайте