- Чего встал?! Сядь! Сядь я сказала, бесишь! - бесформенная женщина резко и громко осадила прикольного мальчишку, подскочившего к ней что-то показать на экране телефона.
- Кать, ну ты чего?
Её, видимо муж, являл собой полную противоположность. Она, с кошмарным выражением недовольства на лице, сжавшая губы в тонкую ниточку и он, рубаха-парень, с широченной улыбкой. Весь открытый и исключительно положительный.
- Я сказала сядь, не нависай надо мной! - она почти сорвалась на крик.
- Илюх, присядь. - примиряюще произнёс он.
- Но я не хочу сидеть! - он болтался на поручне будто на турнике
Это было ясно. Парню было лет двенадцать, состояние натянутой тетивы. Как он вообще выдержал две остановки беззвучно. Возраст такой, хочется прыгать и бегать. К слову мальчик был очень похож на отца, по крайней мере внешне и абсолютно, совершенно не похож на мать. А ещё ребёнок был приятный. Обычно же такие вот активные раздражают всех и вся, но тут весь трамвай был явно не на стороне домашнего тирана.
- Катюх, чего ты на него огрызаешься?
- Да иди ты. - и она замолчала, лишь уголки губ опустились ещё ниже, да желваки выдавали с трудом сдерживаемое раздражение.
Дальше они ехали разделившись на два лагеря. Сын вжался в отца испуганно, пока ещё испуганно, глядя в сторону матери. Но там, где-то в глубине взгляда уже читалось будущее неуважение и презрение. На выходе она ткнула зачем-то сына в спину и пришпорила словами: "быстрее давай, недотепа". А тот взял да и споткнулся кубарем слетев с крутых ступенек с размахом ударившись лицом об асфальт. И затих без движения.
- Чего разлегся, вставай. - все ещё на волне бравады сказала мать, но в тоне уже слышался страх, чувство вины и стыд.
- Игорек, малыш! - отец, надо отдать ему должное на неё время тратить не стал, сконцентрировавшись на ребенке.
Тот безмолвной тряпочкой так и остался лежать изогнувшись неестественной позе. Ноги на ступенях, голова на асфальте.
- Господи! Игорек! Игорек! - с неё слетела вся спесь
- Не трогай! - рявкнул муж. - Нельзя!
Редкие пассажиры и просто уличные зеваки начали подтягиваться к месту происшествия. Задавать вопросы, волноваться, одним словом делать все то, что зритель делает если видит значимое событие.
- Катя, скорую вызови! - бледный, как полотно отец мальчика вырвал из ступора свою жену.
- Да-да, сейчас, какой телефон-то? - сквозь рыдания заикалась она.
Тут мальчик зашевелился и попытался встать. Отец поддержал его и бережно положил в более естественную позу. На лбу красовалась длинная рваная рана, заливая кровью лицо. Очень растерянное лицо. Мать подбежала и сын отпрянул от неё почти в ужасе. Зрители облегчённо смеялись и бросались фразами: "Шрамы украшают мужчину", " до свадьбы заживет". Кто то протягивал салфетки волею случая найденные в сумке. Вагоновожатая словно воспитательница в детском саду стала загонять пассажиров в салон, готовая двигаться дальше. Трамвай уехал, оставив семейство дожидаться помощи. Последний взгляд брошенный на маленькую трагедию показал прибитую осознанием ошибки женщину и вцепившихся а друг друга отца и сына.
Прошло ещё несколько трамваев прежде чем сирена известила о приближении скорой помощи. Туда погрузили мальчика и его отца, а мать отправилась домой. Разошлись невольные зрители. Только грязно красное пятно на асфальте напоминало о случившемся, да осуждающие мысли людей придумывающих возможные варианты событий в этой семье.
