Рыжик жил в доме Нины Степановны уже три месяца и за это время успел зарекомендовать себя как истинного джентльмена.
Например, его даже не пришлось приучивать к лотку — Рыжик будто с рождения знал, где ему справлять свои дела.
Больше всего Нина Степановна боялась за свою коллекцию цветов в горшочках. Кот, который жил у неё до Рыжика, то и дело ими «закусывал», а горшки переворачивал, так что пожилой женщине приходилось полдня очищать пол от мокрой земли, которую котяра на лапах разносил по всему дому.
В плане еды Рыжик тоже оказался истинным чудом: он не был привередлив, не вертелся возле стола и не попрошайничал. Впрочем, у него была одна страстишка — Рыжик до одури обожал парное коровье молоко. Причём не магазинное, а именно из-под коровы, принесённое с ближайшего рынка. Это было единственное лакомство, которое заставляло его забыть о том, что он благовоспитанный джентльмен.
В субботу Нина Степановна по традиции с утра пораньше сходила на рынок. В списке покупок значилось и молоко в небольшой банке.
Вернувшись домой, женщина принялась разбирать покупки. Рыжик в это время лежал неподалёку в кресле и, казалось, не проявлял к происходящему никакого интереса.
Тут из-за калитки Нину Степановну окликнула соседка. Оставив продукты на столе, женщина вышла поболтать с подружкой. За еду, оставшуюся на столе, она вовсе не переживала — и, как оказалось, зря.
Когда через пятнадцать минут Нина Степановна вернулась на кухню, то сразу увидела, что молока в открытой банке стало меньше. Круг подозреваемых тут же сократился до одной наглой рыжей мордашки, ведь муж Нины Степановны молоко не пил вовсе. Самое удивительное, что рядом с молоком на столе лежала колбаса — и к ней явно никто не прикасался.
Рыжик продолжал лежать на кресле. Когда к нему подошла хозяйка, он состроил самую невинную мордашку на свете.
— Значит, начал лазить на стол? — строго спросила Нина Степановна.
Рыжик посмотрел на неё недоумённым взглядом. У него был настолько невинный вид, что хозяйка, быть может, и поверила бы, что ей просто показалось, что молока стало меньше. Подвела Рыжика лишь небольшая деталь: когда он лез в банку с молоком, то перепачкал мордочку в сливках, а «уничтожить» (то есть слизать) улики не успел.
Получив по мохнатой заднице, воришка картинно залез на подоконник и просидел там несколько часов, отвернувшись от хозяев. Но тут же вернул своё к ним расположение, когда ему налили молочка. На этом настоял муж Нины Степановны.
— А вот не будешь оставлять открытые банки на столе, вводить кота во грех, — добродушно хохотнул мужчина. Рыжик в это время благодарно лакал молоко с видом: «Я ни о чём не жалею».