Недавно, спустя почти восемь десятков лет с того времени, как шли бои на Карельском фронте, мы побывали в местах, где до сих пор зримы следы Великой Отечественной. И узнали, увидели то, о чем не любил вспоминать наш дед.
Друг, оставь покурить
Желание отправиться на автомобиле по Карелии неудивительно - уникальная природа, красивые леса, озера и реки, памятники истории и культуры. Но для нас это было как бы только фоном. Хотя, конечно, прекрасным фоном. Главная цель - пройти боевой путь деда Александра Илларионовича Малахова. По документам рассекреченного архива Министерства обороны его сын Анатолий составил весь военный маршрут своего отца.
Спустя двадцать с лишним лет после того, как его не стало, мы проехали от деревни Ошта до Рован Горы. Побывали там, где он воевал с 1941 по 1944 год. Самое волнующее, поразившее впечатление - братские захоронения, почти свежие могилы. Свежие, потому что поиск погибших солдат и офицеров продолжается до сих пор. Найденные тела в рамках акции "Вахта памяти" поисковики переносят в братские могилы. Чаще всего они безымянные.
Недалеко от Суоярви таких недавних захоронений множество. На их возвышениях лежат пробитые пулями каски, патроны, части оружия, солдатские кружки, саперные лопатки. На одной из могил увидели на стакане с водой две нетронутые сигареты. Видимо, положил кто-то из подходивших. Вспомнились строки из песни Высоцкого:"Друг, оставь покурить". В этом жесте современника было такое живое чувство, такой порыв выразить благодарность, сочувствие, память...
Все они не вернулись из боя, и как важно, что до сих пор идут поиски без вести пропавших. Важно для родных и для всех нас. На 39-ом километре дороги Петрозаводск-Суоярви мы остановились у комплекса "Курган Славы" и увидели недавно появившиеся братские могилы. В целом места эти, конечно же, не изменились. "Тот же лес, тот же воздух, и та же вода". Даже блиндажи и окопы вдоль дороги - все, как было тогда. Поисковики обнаружили остатки укреплений линии обороны советских войск в 2006 году, восстановили и теперь проводят реконструкции тех сражений.
Здесь, в Пряжинском районе недалеко от поселка Виллагора погибли более двух с половиной тысяч солдат и офицеров 313 Петрозаводской стрелковой дивизии и 15-го мотострелкового полка НКВД. Это было одно из основных мест удара финских войск. Почти месяц ожесточенно оборонялись наши воины, что помогло провести эвакуацию горожан и заводов Петрозаводска. В наши дни найдены останки нескольких сотен из них, и только пятьдесят опознаны по медальонам с именами и фамилиями или подписанной посуде. На мемориальной доске надпись:
"Все, кто пал когда-то между этих сосен,
среди озер глухих, в болотах и снегах,
собой кто защитил в ту огненную осень
Петрозаводск, - останутся в веках".
Недалеко от "Кургана Славы" видны места раскопок, их много в этих лесах. Поисковые отряды Карельского регионального фонда "Эстафета поколений" ведут поиски с начала 2000-ых годов. Свежие братские могилы с указанием числа погребенных появляются почти каждый год. В 2010-ом году захоронено 157 бойцов, в 2012-ом - 225, в 2018 - 50. Поисковикам удается находить родственников тех, чье имя сохранилось на медальоне, ложке или котелке. И дети, внуки солдат приезжают на торжественные захоронения в дни "Вахты памяти", когда наконец их отцы и дети обретают достойное успокоение.
Подвиг артиллериста
Наш любимый дед был одним из тех, кто воевал здесь, выжил и закончил войну в Японии. Александр Илларионович Малахов не любил вспоминать о войне. Как многие прошедшие все ее тяготы, он лишь в праздники, после рюмки, не очень охотно отвечал на просьбы внуков рассказать что-нибудь о тех годах. Но даже эти отрывочные рассказы давали представления об ужасах войны и доблести солдат...
Начался его боевой путь в Тюмени, где в сентябре 1941 года формировалась 368-ая стрелковая дивизия. Он жил в Алтайском крае, работал в совхозе трактористом, женился перед самой войной. Сразу, в первые же дни войны его не призвали в армию только потому, что надо было закончить уборку урожая. В сентябре в составе 939 артиллерийского полка 368-ой стрелковой дивизии 7 Армии уже был на Карельском фронте. После обучения полк направили к деревне Ошты Ленинградской области, где сибиряки сменили 272 стрелковую дивизию, от которой к тому времени почти ничего не осталось.
Здесь они заняли позицию обороны. В апреле 1942-го было предпринято наступление, но оно не дало результатов. Нашим войскам не хватало оружия, патронов. У финнов же были мощные оборонительные сооружения на выгодных позициях и они не имели недостатка в оружии и боеприпасах. В наступательных боях сибиряки понесли тяжелые потери: около пятисот человек погибло, 1600 ранено. Но оборону удавалось держать, и это было очень важно, она закрывала врагам путь к Ленинграду, к Дороге жизни.
Жизнь среди болот и лесов, голод, ранения, болезни - всего пришлось хлебнуть за три года на Карельском фронте Саше Малахову, топографисту-наводчику, помощнику командира вычислительного взвода. Проезжая по этим местам, мы легко могли представить, как они катили пушки по бездорожью, как жили в землянках в сырых холодных лесах. Слева от главной дороги болота, справа Онежское озеро...
Остановившись в деревне Ошта, мы побывали в школьном музее и экспозиции под открытым небом "Оштинский рубеж", где бережно хранят память о тех днях. Финские войска стояли всего в 4 километрах от села. Сейчас рядом со школой воссозданы бревенчатые траншеи, проволочное заграждение и блиндажи советских воинов и финнов.Здесь можно зримо представить хоть в какой-то степени все трудности военного быта и все боевое мужество воинов. Интересно сравнить условия, в которых находились наши бойцы и финские, увидеть оружие, форму, предметы быта.
Оборона длилась больше двух лет. В июне 1944-го началось наступление дивизии, и финнов оттеснили от реки Ошта к их оборонительным укреплениям у реки Свирь. Переправу бойцов 368 дивизии поддерживали огнем корабли Онежской военной флотилии.
Чтобы повысить точность огня, в тыл врага была заброшена небольшая группа артиллерийских разведчиков во главе с командиром топоразведки 939 артполка старшим лейтенантом К. Гундзиловичем, тоже сибиряком. В числе этой группы был и его помощник наш дедушка Александр Илларионович.
Об этом пишет в своих воспоминаниях Федор Михайлович Напалков, комиссар дивизии (книга "От Тюмени до Кингисеппа"). Темной ночью под проливным дождем на маленьком судне воины пристали к вражескому берегу. Они направились к церкви, где можно было устроить наблюдательный пункт. Но с колокольни постреливал пулемет. Разведчики, оставив внизу охранение, поднялись наверх. Там два фашиста дремали на полу, третий сидел за пулеметом. Двоих сразу удалось уничтожить, третьего с кляпом во рту увели на судно.
Как вспоминает комиссар дивизии, Александр Малахов, до этого остававшийся охранять вход, поднялся на колокольню, занося две коробки с пулеметными гильзами и термос с супом. Пошутил: " Белофинны взяли нас на полное обеспечение". Оказывается, чтобы пополнить боеприпасы и продовольствие, финны прислали сюда еще двух солдат. Малахов и остальные бойцы, охранявшие вход, быстро разделались с ними. После этого противник отправил к церкви целый взвод. Шквал огня из минометов, пулеметов, автоматов обрушился на здание. Больше трех часов продолжалась осада. Наш дед был ранен, контужен, но продолжал стрельбу, пишет комиссар. Лейтенант Гундзилович принял решение и вызвал по рации огонь наших батарей на себя.
Известный в дивизии меткой стрельбой прямой наводкой старший сержант Корнюшин ударил по врагу с открытой огневой позиции, стараясь не попасть по своим. Немало белофиннов остались навсегда лежать вокруг церкви, но убиты и ранены были и несколько наших разведчиков. Благодаря всем этим действиям началось форсирование полноводной бурной реки Свирь. Все части с боевой техникой смогли переправиться и завладеть укреплениями врага на ее северной берегу...
По маршруту деда мы ехали все ближе к границе с Финляндией. В июле 1944 года он участвовал в боях за деревню Рован-гора. Тогда противник занял оборону на возвышенности, получив большое преимущество. Бои шли тяжелые, но 6 июля Рован-гора была освобождена. Александр Илларионович получил медаль "За боевые заслуги". Как сказано в приказе от 11 июля 1944 года: "... командир отделения вычислительного взвода старший сержант Александр Малахов 4 июля в бою за деревню Рован-гора при отсутствии артиллерийской опорной сети точно произвел привязку боевых порядков трех батарей дивизиона, чем обеспечил на отлично подготовку исходных данных для 75-миллиметровых пушек и обеспечил успех боя".
По лесным дорогам мы с трудом добрались до этого места, где в наши дни не осталось и следа от бывшей здесь деревни. С большой возвышенности, на которой когда-то было поселение, можно обозревать все подступы. Заросли леса, нехоженые тропы, тишина. Лишь старые березы шумели листвой, они точно были свидетелями тех событий. Встретившийся нам позже местный житель сказал, что до сих пор здесь находят гильзы от боевых патронов и другие следы войны.
Чтобы помнили
Смешанные чувства испытывали, возвращаясь в Питер. Рады были, что прикоснулись к жизни деда в те суровые годы, побывали там, где он защищал нашу родину. Но было и огромное сожаление, что так мало расспрашивали его о тех событиях при жизни. Теперь, по крайней мере, проехав его дорогами и сняв видео об этих местах, можем больше рассказать об участии деда в войне его внукам и правнукам.
И еще одно сожаление. Да, память о подвигах солдат и офицеров живет здесь в каждом населенном пункте. В Оште, как во всех наших городах и селах, есть мемориал в честь погибших земляков. У памятника Скорбящей матери установлены плиты с именами не пришедших с войны земляков. Рядом - десятки братских могил, перезахоронения, которые местные жители делали еще с начала семидесятых годов. Они скромно оформлены и просто пронумерованы. "Братская могила №1, 1964-1966 г.г.". Июнем 2014 года датирована "Братская могила № 4". Могилы под номерами, потому что фамилии большинства неизвестны. Это и те, кто погиб в боях, и те, кто умер от ранений в местном госпитале.
Больше полвека находят останки воинов. У всех захоронений и памятников мы видели цветы - местные жители не забывают о своих героях. Огромную работу ведут поисковые отряды. Но чаще всего эти старые или свежие могилы - просто земляные холмы, окаймленные небольшими камешками, с деревянными крестами и скромными табличками. И горько становится оттого, что погибшие не имеют более достойного последнего дома, что их память не запечатлена в хорошем дорогом камне, в прочных надгробиях, которые простоят вечно. Вряд ли большие средства на эти цели найдутся у местных властей или поисковых отрядов. Они должны быть в бюджете государства. Родины, которую они защищали.
Текст: Ольга Петрова