Петр Ильич Чайковский, чьи 180 лет мы отметили 7 мая, балет не слишком жаловал. Нет, как театрал уважал и ценил, но как композитор считал своего рода попсой. До Чайковского музыку писали исключительно “в ноги” артистам, собственной ценности она не несла. Мы с такой оценкой не согласны, но признаем: балетные композиторы считались обслуживающим персоналом.
Так что писать музыку для балетов Чайковский взялся не от хорошей жизни. За всю жизнь написал только три, и триумфа ни одного из них не увидел. Вероятно, так до конца жизни и считал, что не стоило браться. Тем более, “Лебединое озеро”, в которое столько было вложено, безнадежно провалилось на премьере. Даже про музыку к “Щелкунчику” поговаривали, что она ужасно не танцевальна (Стравинского на них не было)!
В общем, Чайковский написал “Лебединое озеро”, “Щелкунчика” и “Спящую красавицу”, и на этом официальный список его балетов вроде бы должен быть исчерпан.
Но не тут-то было!
В начале XX столетия на смену императорским парадным балетам стали приходить совсем другие, куда более экспериментальные, поменялась и музыка, необходимая для них. А коль скоро хореографы стали использовать симфоническую музыку, им открылся бескрайний мир возможностей, связанных с концертами, симфониями, квартетами Петра Ильича.
Предзнаменования
Одним из первых до использования симфоний Чайковского додумался Леонид Мясин. Сейчас, глядя на балет, поставленный в 1933 году, почти невозможно поверить, что он поставлен столетие назад. Идея балета пришла Мясину в голову после визита на Сицилию. Любимая музыка - Пятая симфония Чайковского, и невероятные по красоте виды сложились в его голове в единую картину, очень далекую от того, что представлял собой классический балет с его па де де и вариациями. В кои-то веки не музыка иллюстрировала балет, а балет иллюстрировал собой музыку.
В 2005 году этот балет появился в репертуаре Большого театра, и хотя прожил там недолго, зрителям запомнился своим изяществом и абсолютным чувством музыки.
Бриллианты
Активнее всех симфоническую музыку Чайковского использовал в своих работах хореограф Джордж Баланчин. Он безгранично преклонялся перед композитором, возможно, слышал и понимал его как никто. Об отношении Баланчина к Чайковскому, кстати, можно почитать в книге Соломона Волкова “Страсти по Чайковскому: диалоги с Джорджем Баланчиным”.
Перечислять весь десяток балетов Баланчина на музыку Чайковского мы не будем, расскажем про наш любимый - “Бриллианты” из цикла “Драгоценности”.
Есть такая легенда, что Баланчин придумал свои Драгоценности”, стоя у витрины нью йоркского ювелирного магазина. И задумал поставить танцы, которые поспорили бы красотой и огранкой с камнями, стоящими миллионы. Нам кажется, Баланчин выиграл.
Он поставил триптих, в котором приняли участие Изумруды, Рубины и Бриллианты. Каждую из частей он посвятил какой-то из трех великих балетных школ. Бриллианты - русская императорская школа - венчали спектакль, и выбрана для этого оммажа была музыка Чайковского - Симфония № 3.
Снегурочка
В судьбе Владимира Бурмейстера, прекрасного советского хореографа, тридцать лет возглавлявшего МАМТ (Московский Академический Музыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Данченко, который в народе называют Стасиком) Чайковский сыграл важнейшую роль. И это особенно примечательно, учитывая тот факт, что Бурмейстер был родственником Петра Ильича (его прадед был дядей Чайковского).
Но если “Лебединое озеро” было одной из редакции существующего балета (невероятно красивая редакция, кстати!), то “Снегурочку” Бурмейстер придумал, что называется, с нуля. После того как в 1960 году он перенес свое “Лебединое” - неслыханное дело - на сцену Парижской оперы, британцы, вечно конкурирующие с французами, заказали ему “тоже какой-нибудь балет на музыку Чайковского”, но с условием, что это будет не "Лебединое", "Спящая красавица" или "Щелкунчик" - такого добра у самих полно. Ну и что, что Чайковский написал только эти три!
И тогда Бурмейстер вспомнил, что Чайковский написал, буквально на ходу, музыку к сказке Островского. Только этой музыки не хватило бы, так что были задействованы также Первая симфония, серенада для струнных, большая фортепианная соната и др.
Спектакль имел все шансы не появиться на свет, поскольку Бурмейстер уехал в Лондон и ставил свой спектакль примерно в то время, когда на родину не вернулся Рудольф Нуреев. То, что Бурмейстера не отозвали, а дали триумфально “отпремьерить” - из разряда театральных чудес. Премьера состоялась через месяц после знаменитого прыжка, а через два года Бурмейстер перенес постановку в родной театр. В чьем репертуаре он сохраняется и по сей день.
Онегин
Хореограф Джон Крэнко столкнулся с “Евгением Онегиным”, когда был приглашен поставить танцевальные номера для оперы. Тогда он и прочел роман и подумал, что канва его куда ближе балету, чем опере. Но ставить на оперную музыку Крэнко не разрешили, в 60-х годах это казалось слишком вольным обращением с классикой.
Но Крэнко настаивал на том, чтобы использовать именно музыку Чайковского. В итоге основа балета - “Времена года” и некоторые другие работы великого композитора, а вот из оперы “Евгений Онегин” действительно не взято ни такта. Оттуда позаимствован лишь персонаж - Гремин, чья ария была любимым местом хореографа в опере.
Кранко работал над “Онегиным” восемь лет. Срок немыслимый для балета! Но в итоге получился спектакль, за право танцевать который сражаются лучшие труппы мира.
Если придираться, в балете Крэнко есть многое, что смутит знающего русскую культуру - без клюквы не обошлось. Но все же работу, так точно понимающую дух и суть пушкинского романа, автора, так полюбившего своих героев, еще надо поискать. Наверное поэтому артисты Большого театра, в чьем репертуаре “Онегин” с 2013 года, так любят танцевать и играть этот спектакль. Даже если бы Крэнко больше ничего не поставил - а он очень много успел за свою короткую жизнь - финальный дуэт Татьяны и Онегина уже прославил бы его на века.
А Чайковский, кстати, в юности был влюблен в Татьяну Ларину, так что интуитивный выбор музыки оказался очень верным.
Пиковая дама
На попытке поставить балет на оперную музыку Чайковского обжегся и французский хореограф Ролан Пети. Идея поставить “Пиковую даму” на музыку оперы Чайковского пришла ему в голову в 1968 году, когда в Ленинграде он познакомился с Михаилом Барышниковым. Он предложил поставить спектакль в Кировском театре, но ему отказали. Через шесть лет Барышников остался в Штатах, а еще через четыре года Пети вернулся к идее “Пиковой” с Мишей. Он думал о музыке Прокофьева, но там были сложности с правами, и понятно было, что на спектакль с Барышниковым их никто не даст. Так снова возникла опера Чайковского. Спектакль был поставлен в Марселе, Барышников танцевал Германна. Но из-за того, что Миша спорил и переспорил хореографа, из балета пропала важная линия - Германна и Графини, а именно ее, а не Лизу Ролан считал главной героиней. В общем, Пети не был доволен результатом, и когда в 2001 году Большой театр пригласил его поставить “Три карты”, он вновь вернулся к прежней концепции. Но на нее никак не ложилась музыка оперы! И тогда Пети начал искать среди других работ Чайковского. Выбор пал на Шестую симфонию. Многие музыканты до сих пор говорят об этом выборе с содроганием: Шестая симфония считается реквиемом Чайковского, и ее четыре части - четыре этапа жизни с закономерным финалом в конце. Но Пети не устраивал порядок, он поменял части местами.
Что ж, победителей, как говорится, не судят. Балет, где главные партии танцевали Николай Цискаридзе (Германн), Илзе Лиепа (Графиня) и Светлана Лунькина (Лиза) стал грандиозным событием в мире балета, а Пети, первым среди зарубежных хореографов, получил за эту работу госпремию.
