Рыжий муравей: Свободу муравьям! Мир принадлежит муравьям! Разумеется, не черным.
Карел Чапек
Ленин работал. Снаружи растекался солнечными пятнами и шумел подсыхающей травой летний полдень, и очень хотелось пройтись по горячему, пахучему лугу, чтобы потом улечься под тенистым деревцом и лениво думать о чем-то неопределенном, но приятном. Но Ленин работал. Он читал, шевеля губами, толстую немецкую книгу, а потом записывал что-то на листке сероватой дешевой бумаги.
«Плохую бумагу купил товарищ Зиновьев», — думал Ленин, — «какую-то волокнистую. Перо цепляет, и некрасиво. Сэкономил товарищ Зиновьев, а зря! На бумаге не нужно экономить, архиважная штука. Обязательно скажу ему при случае! Обидится, конечно... Ну и пусть обижается, черт с ним! На обиженных воду возят.»
Ленин отложил перо и начал делать гимнастику для пальцев.
— Мы писали, мы писали, — бормотал Ильич себе под нос, сжимая и разжимая кулаки, — наши пальчики устали...
На лист бумаги осторожно выполз рыжий муравей и остановился, подняв маленькую голову. Ленин улыбнулся муравью:
— Что, брат? — сказал он, озорно подмигнув насекомому. — Тоже интересуешься теорией классовой борьбы? Это хорошо! Когда к практике-то перейдем, а?
Муравей топтался на месте и молчал.
— Чего молчишь-то, братец? — спросил Ленин муравья. — Ишь, какой маленький... А ты, брат, не меньшевик часом? Нет?
Муравей отрицательно покачал головой.
— Ну, раз нет, то садись вот тут и не мешай. Потом станем чай пить, и я тебе сахару дам! — решил Ленин.
Муравей послушно отполз в сторонку. Ленин хмыкнул с удивлением и продолжил работу, время от времени поглядывая на затихшее насекомое. Этот муравей Ленину определенно нравился.
Вскипел чайник. Ильич налил себе чаю, и про муравьишку не забыл — ковырнул кусочек рафинада перочинным ножиком и подвинул маленькую белую крошку муравью:
— Вот тебе сахарок, пролетарий насекомого мира.
Муравей обнюхал сахар, схватил добычу и убежал прочь, но на следующий день явился снова. Он оказался отличным слушателем — не делал скучное лицо и не задремывал, когда Ленин говорил о коммунизме или о том, что некоторые товарищи из ЦК неверно трактуют отдельные места в «Капитале» Маркса. В общем, Ленин и муравей стали друзьями.
Но лето подходило к концу, да и Ленин стал задумываться об отъезде из Разлива. Расставаться с новым другом Ильичу не хотелось, где еще найдешь такого сознательного товарища?
Однажды Ленин встал и проследил путь муравья до самого муравейника. Ильич в задумчивости застыл над муравьиной кучей, потом просиял и вернулся к шалашу. Весь остаток дня Ленин пилил, строгал и постукивал молоточком. Наконец Ильич, обмотав чистой тряпкой поврежденный палец, осторожно поставил на пенек небольшой деревянный ящик, накрытый прозрачным стеклом.
— Вот тебе, товарищ муравей, новый дом, — довольно сказал Ленин, любуясь изделием, — формикариум! Общежитие нового типа. Чисто, светло, прогрессивно!
Потом Ильич отнес ящик к муравейнику и положил внутрь кусочек сахара.
— Товарищ муравей! — позвал Ильич. — А товарищ муравей, выходи! Все готово, можешь переселяться вместе с семьей. Теперь мы не расстанемся, брат, вместе пойдем к коммунизму. Чую я, дорогой товарищ муравей, как поднимется ветер перемен!
Ленин видел, как муравей вылез из старорежимного муравейника и спокойно, с достоинством вошел в новое жилище, а за ним потянулись и другие пролетарии. Счастливый Ленин смахнул слезу умиления. Он знал, что делать дальше.
---
Вечером 10 октября 1917 года на набережной Карповки в Петрограде появился невысокий человечек с ящиком под мышкой. Он шел быстро, прижимаясь к стенам домов и время от времени оглядываясь.
Отыскав дом 32 дробь 1, Ленин (а это был он!) отыскал дверь квартиры номер 31 и негромко постучал секретным стуком.
За дверью послышались шаги.
— Товарищ Суханов, — позвал Ленин. — открывайте, это я, Ильич!
Но дверь Ленину открыла женщина.
— Коленьки нет дома, — сказала она, извиняясь, — но вы проходите, Владимир Ильич. Все уже собрались, вас ждут. Давайте вашу коробку...
— Нет-нет, — ответил Ленин, нахмурившись, — не извольте беспокоиться, я сам!
— Как вам будет угодно, — пожала плечами женщина.
Ленин торопливо, не снимая галош, прошел в комнату.
— Здравствуйте, товарищи! — весело крикнул он.
Все повернулись к нему и радостно загалдели:
— Ильич! Как добрался? Зачем усы сбрил?!
— Да, товарищи, — сказал Ильич, пожимая руки, — и побрился, и паричок надел, пришлось... Конспирация! Но давайте скорее перейдем к делу. От самого Выборга руки дрожали, не терпится!
Люди в комнате согласно закивали — и Свердлов, и Дзержинский, и Троцкий, и Сталин, и Зиновьев с Каменевым, и Сашенька Коллонтай, и все остальные присутствующие.
Ленин набрал в грудь воздуха и воскликнул:
— Политическое дело совершенно созрело для перехода власти, товарищи!
С этими словами он поставил на середину стола свой загадочный ящик. Все сгрудились над предметом, непонимающе переглядываясь.
— Что это, дарагой? — спросил, наконец, Сталин.
Ленин досадливо поморщился.
— Коммунистический муравейник, — сказал он. — Не видно, что ли?
Сталин пожал плечами.
— Посмотрите внимательно, товарищи! — предложил Ленин. — Вот что нам надо! Вот как нам надо! Я организовал это муравьиное жилище по всем правилам науки, а товарищи муравьи, руководствуясь пролетарским самосознанием, заселились и живут единой крепкой коммуной. Тут, в этой коробочке, — Ленин постучал пальцем по стеклянной крышке формикария, — зародыш нашего счастливого будущего!
— Товарищ Ленин, — вдруг поднялся Зиновьев, — у меня есть возражения! Вы строите модели, не учитываете живой политической реальности!
— А реальность такова, — вскочил следом Каменев, — что муравьям не обойтись без поддержки других насекомых — жуков, бабочек...
— Гусениц, — подсказал Зиновьев.
— Да, гусениц, — крикнул Каменев, — и комаров! И мух! И даже, не побоюсь этого слова, тараканов!
— Пролетарии не нуждаются в поддержке мелкобуржуазных слоев! — заявил Ленин тоном, не терпящим возражений. — И без тараканов ваших как-нибудь обойдемся! Правда, товарищи?
— Правда, — закричали собравшиеся. — Обойдемся! Жги, Ильич!
— А раз так, — сказал Ленин, — предлагаю начать подготовку к вооруженному восстанию! Наша цель — установить ничем не ограниченную, никакими законами, никакими абсолютно правилами не стесненную, непосредственно на насилие опирающуюся власть — диктатуру пролетариата. А во главе пролетариата, вот здесь, — Ленин указал пальцем на огромную муравьиную матку, затаившуюся в лабиринте формикария, — должен быть я!
---
Поддержите пробуждение творческих способностей лайком и подпиской, товарищи!
Еще рассказы: