В канун великого светлого праздника, Дня Победы, вспоминают не только о ветеранах, но и обо всех, кому пришлось пережить войну. Много внимания уделяется детям войны.Напишу немного об одной девочке и я.
Нинка родилась 8 октября 1941 года. А 13 октября 1941 года в деревню вошли немцы. Фронт быстро откатился дальше на восток, к Москве, но тыловые и штабные немецкие части обосновались в деревне надолго. В ту суровую зиму 1941-1942 г.г. Нинка выжила только потому, что незваный квартирант, пожилой немецкий офицер-штабист, не выгнал из дома мать с новорожденной девочкой. Позволил им сидеть в тепле, на печке, и даже иногда угощал (через денщика, конечно) каким-нибудь бутербродом с повидлом или маргарином. Какие соображения двигали офицером, неизвестно, но мать приучила Нинку лежать тихонько и не плакать, чтобы не гневить офицера.
Так сложилось, что немецкая оккупация была недолгой, в январе деревню освободила Красная Армия почти без боя. Быстро наши войска прошли еще километров 15, и встали, и завязли в беспрерывных сражениях надолго. Ржев - теперь это название многим говорит о тяжелейшем эпизоде войны. А от Нинкиной деревни до Ржева по прямой 20 километров.
В силу такого географического расположения в ближнем тылу наступавших войск вся деревня превратилась в госпиталь. Привозили с передовой, кого-то перевязывали и оставляли подлечиться. кого-то оперировали и отправляли дальше в тыл, а кто-то умер от ран и навеки остался на небольшом деревенском кладбище.
В Нинкином доме лежали тяжелораненые, с газовой гангреной или после ампутации рук-ног, копили силы перед отправкой в тыл. Настроение у раненых солдат было нерадостное, жизнь казалась несчастной. И вот в этот лазарет, полный человеческой беды, тетя приносила годовалую Ниночку, чтобы немножко развлечь бойцов, забыть о своих несчастьях. вспомнить о доме. Солдаты были рады хорошенькой смешливой девочке, вспоминали свои семьи и детей, настроение менялось.
Однажды тетя шла огородами вдоль деревни. Проходя задворками дома, в котором была операционная, увидела в страшном кровавом чане фланелевую тряпку в цветочек. Вспомнив тут же о ребенке, которого одеть было буквально не во что, вытащила эту тряпку. отстирала от крови и сшила маленькой Нине платьице, да такое складное! И в очередной визит Нины к раненым один боец опознал фланель в цветочек:"Ба, да это же моя кальсонина! Ноги нет, а кальсонина пригодилась! Не стесняйся, девочка, сейчас время такое, а мы с Ниной теперь вроде как родня". Тете, пошившей платье, было стыдно, но солдаты все добродушно смеялись, и вместе с ними смеялась шустрая Ниночка.
Коровы у них в хозяйстве не было - бомбой убило - поэтому Нинка, как только научилась более-менее уверенно держаться на ногах, сама одна ходила к соседям за молоком. С консервной банкой на четвереньках взбиралась на высокое крыльцо, получала в эту банку порцию парного молока, выпивала его и с белыми усами из пены шла домой. Спасибо пока говорить не умела, просто кланялась. Лет ей было... трех полных еще не было.
Вот такая была война. Для маленького ребенка нашлось столько важных дел: не гневить немца, развлекать раненых красноармейцев, самой себе добыть кружку молока на ужин.
Деревня жива до сих пор. Не осталось уже в живых ветеранов или очевидцев войны, но воронки на огородах еще не заплыли землей окончательно. А братская могила, в которой хоронили умерших от ран солдат, содержится в порядке, и потомки тех воинов каждый год на могилу предков приезжают.
