Честно, когда я это прочитала в посте про "Ельцин - центр" я просто обалдела. Хотелось материться, много и от души. И что интересно - такая реакция была у многих жителей нашей страны, но вот результата никакого. Мы продолжаем молча любоваться "святыми" и ждать, надеяться, терпеть - авось лучше станет. И вспоминаем, вспоминаем...
Мы жили в богом забытой деревне на окраине области. Каким - то чудом туда занесло воинскую часть, при которой появился совхоз и с полтора десятка двухквартирных панельных домов для семей военнослужащих, приезжавших навестить.
Потом, когда цирк уехал, эти временные дома отдали под проживание местным. Дали и нам такую халупу - все прелести продуваемой насквозь конструкции я прочувствовала на своей шкуре; я помню каждую зиму, каждую ночь под кучей одеял и "пальтушек", как говорила моя бабушка, пытаясь согреть мои ледяные ноги.
Денег на дрова никогда не было вовремя - они вечно были сырыми, денег вообще не было, в принципе. Жили в долг, как и все. Брали в долг на почте, в магазине, получали бабушкину пенсию и иногда зарплату матери - и тут же отдавали, влезая в новые долги.
Зарплату часто давали посыпкой, из которой, если просеять, получались неплохие лепешки; молоком, которое мне нельзя, телятами, которых надо кормить молоком, и один раз колбасой и копченым плавленым сыром с районных заводов, это было нечто. Столько колбасы за раз я никогда не видела на столе.
На столе... Мне, 8-летней, часто снилось что - нибудь съедобное. У нас была корова, но молоко я пить не могла из-за непереносимости, таким образом оставшись без основной части съестного. Летом еще ничего - овощи со своего огорода, картошка; частенько я ходила на рыбалку, натаскивала с десяток пескарей и втихую жарила в лесу, потому что бабушка пугала меня рыбными глистами и отбирала улов, отдавая его кошкам, которых было, к слову, аж девять штук. Половину из них притащила я, жалея выброшенных заморенных котят, хорошо понимая, что они тоже кушать хотят.
Ранняя весна всегда была самым голодным временем. Зимние запасы в виде мешка муки, сахара и макарон заканчивались, как их ни тяни, а за окном еще снег лежит. Такое странное время - солнышко, все тает, весной пахнет - а в животе урчит, какое там настроение...
Ели проросшую мелкую картошку, сморщенную уже, вместо хлеба - преснушки из воды, муки и соли, коричневатые макароны с подсолнечным маслом и сахаром, а то и без него.
По вытаявшим бугоркам появлялась мать - и - мачеха, первое весеннее лакомство - я собирала её и выедала сладкую сердцевинку, пахнущую медом, одуванчики - туда же. Белые корешки морковника, мягкие кончики розеток рогоза, который почему - то называли у нас камышом, зеленые ягоды... Все, что пахло съедобно и не было горьким. Один раз я нашла в старых лекарствах импортное слабительное на основе инжира и съела его...Ничего, пронесло)
Болела я редко, кроме авитаминоза в четыре года, ничего серьезного не было. Но такая жизнь и ударный труд по хозяйству (жили без мужика, все делали вдвоем с матерью - сенокос, картошка, огород, скотина,дрова) дали о себе знать. Классе в пятом я упала в обморок от голода. Никто не побежал звонить в опеку или еще куда - а сейчас бы запросто, все знали, что жизнь херовая, а у нас - одна из самых херовых.
Совхоз дышал на ладан, а после и вовсе развалился, я в это время закончила школу. А после того, как наш выпуск разъехался, деревня сникла, притихла и сейчас молча доживает свой век. Школа закрыта, как и магазин, почта... Оптимизация методично уничтожает все на своем пути.
Помню, бабушка часто молилась и бормотала вполголоса : "Господи, да за что же нам все это? Ведь мы непьющие, работящие, никого не обижаем, ребенок малый... Да как же так можно, с людьми - то?.."
Так вот, ребенки малые выросли, и у каждого своя история, есть и много хуже моей.
Мы не прошли войну, нет. Нам достались 90-е. У кого - то поворачивается язык, который никогда не узнает вкуса шедевров голодной кухни, называть святыми беспечных дяденек, которые подарили нам чудесное детство.
И чего вы ждете? Подчинения и штрих - код на лоб? Хрен вам, живой не сдамся.