Я долго ждала, чтобы написать о «Узкой дороге на дальний север». Я надеялась, что слова придут внезапно, и я бы знала, как написать о книге, в которой говорится о вещах, которые нельзя рассказать. К сожалению, все, что я думаю о себе, кажется пустым и неуместным. Я должна признать, что этот текст не будет легким и не будет отдавать должное книге Ричарда Фланагана.
Он также долго боролся за то, чтобы написать эту книгу. Он сжег первые пять версий и признался в интервью, что на самом деле не хотел его писать. Однако он боялся, что, если он сдастся, он не сможет написать что-нибудь еще. «Узкая дорога на дальний север» должна была быть написана, и она должна была быть написана именно этим писателем - человеком, чей отец был японским заключенным во время Второй мировой войны и выжил.
Строительство железной дороги из Таиланда в Бирму, которую часто называют железной дорогой смерти, является одним из многих кошмарных эпизодов этой войны. Уязвимым японцам, завоевавшим Бирму, нужна была железная дорога, которая облегчила бы перевозку товаров из Таиланда. Поэтому они отправили своих офицеров и сотни тысяч военнопленных в джунгли, не предоставив им никаких инструментов. Под надзором японцев, которые считали, что смерть во время исполнения приказа императора освободит заключенных от позора быть взятым в плен, люди будут голыми руками добывать густой тропический лес. Невозможно сосчитать, сколько из них погибло в ходе реализации этого проекта. Говорят даже о сотне тысяч жертв, из которых двенадцать тысяч - австралийцы.
Вы никогда не забудете эти сцены из лагеря глубоко в джунглях. Австралийцы вынуждены работать, хотя они умирают от голода и болезней. Каждое утро они бродят по джунглям на многие мили, чтобы добраться до строительной площадки. Некоторые настолько слабы, что идут на четвереньках. У них нет одежды, только жалкие набедренные повязки и шапки. Они получают рисовый шарик на весь день. Когда японцы начинают видеть, что эта железная дорога не может быть построена, их обвиняют в том, что они слишком ленивы и не могут мобилизоваться, чтобы работать, когда они больны. Поэтому они избивают их и продлевают рабочее время, которое скоро состоится днем и ночью. Больше коллег Доррига умирают, некоторые от побоев, другие от болезней или от истощения, и читатель все быстрее пытается перевернуть страницы.
Австралийцы сохраняют чувство общности, которое, вероятно, помогло им выжить. Они делятся пищевым рационом, который настолько несчастен, что называет их издевательством. Они приводят друзей-подручников к временным туалетам, рассказывают анекдоты, обмениваются лоскутками одежды. Дорриго, лагерный доктор, каждое утро торгуется с японским офицером о том, сколько людей он может оставить в казарме, которую он называет больницей. Фактически, ведутся переговоры о том, сколько людей выживут в этот один день, и Дорриго, желая сэкономить несколько дней, станет посланником смерти для остальных.
Как это возможно, чтобы народ, создавший хайку, прекрасную и чистую поэзию, мог совершать такие действия? Фланаган пытается проникнуть в сознание мучителей, следит за их послевоенной судьбой и рассказывает, как они оправдали себя, как они были убеждены в том, что они хорошие люди. Некоторые из них ставят турбулентность истории в роль мучителей в этом конкретном месте и времени, но они не сопротивляются ему. Их судьба имеет такой же смысл, как и судьба заключенных, которые погибли при строительстве железной дороги, которую через несколько лет джунгли снова поглотят.
Фланаган, однако, не ищет смысла. Уже в начале романа маленький Дорриго требует разъяснения, почему мир так, а не другой. Его мать отвечает: "Мир есть. (...) Это просто так. " А мир, в котором австралийцы стали жить в японском плену, просто бессмыслен. Даже любовь не может придать ему смысла. Учитывается только одно - выжить, встать после худшего события и двигаться дальше.