Рим: 1592-99
Первое ученичество в Риме: Пуччи, Чезари и Петриджани.
Караваджо отправился в Рим, как и многие начинающие художники, в поисках работы. Новоизбранный Папа Римский, Климент VIII, был полон решимости превратить город в видимый символ возрожденной и процветающей католической веры. Строились новые и перестраивались старые церкви, в большом количестве были заказаны алтарные украшения и скульптуры. По приблизительным оценкам, из 100 000 жителей города в нем жило и работало около 2 000 художников. У них был свой собственный квартал, площадью около двух квадратных миль между площадью Пополо и площадью Спаньи, где они объединились в отдельные общины в зависимости от места их происхождения. Конкуренция между различными группами, а также между отдельными художниками, была интенсивной и часто разгоралась в междоусобицах и вендеттах. Рим был городом мигрантов-священников, паломников, ищущих спасения, наемных солдат, ищущих работу, а также местом, где социальные различия были более изменчивыми, чем в других, более феодальных частях. Многие, надеясь на славу и удачу в этой оппортунистической среде, претендовали на более высокий социальный статус, чем заслужило их рождение, и вели себя в соответствии с унизительной версией старого рыцарского кодекса чести, в соответствии с которым малейшее воспринимаемое оскорбление или увечье наносилось с применением силы. Многочисленные ссоры и разногласия Караваджо с другими вписываются в эту более широкую модель насилия, поэтому было бы неправильно рассматривать его поведение, каким бы непостоянным оно ни казалось, как причудливое или исключительное.
Судя по разным рассказам его первых биографов - Джованни Бальоне и упомянутых выше Беллори и Манчини, все письма, написанные в живой памяти Караваджо - первых лет жизни художника в Риме, были неустроены. Вначале он поселился у сицилийского художника-рабочего по имени Лоренцо Сицилиано, в мастерской которого, по словам Беллори, "Караваджо расписывал головы для крупяной части и производил три раза в день". Манчини сообщает, что в этот период Караваджо также поселился у благословенного священника Святого Петра по имени Пандольфо Пуччи, чье гостеприимство оставляло желать лучшего: "Вечером ему не давали ничего, кроме салата... Через несколько месяцев он уехал... называя своего благодетеля и хозяина "Салатом монсеньора". ”
В следующий раз Караваджо провел некоторое время в студии миноритарного сиенского художника по имени Антиведуто Грамматика. Затем он переехал в мастерскую Джузеппе Чезари, также известного как Кавальер д'Арпино, который был одним из самых выдающихся художников Рима в течение 1590-х годов. Чезари отвечал за ряд монументальных алтарей и декоративных схем, но использовал Караваджо только для росписи декоративных бордюров или украшений к своим работам: картин "Цветы и фрукты". По словам Беллори, Караваджо возмущался ограничением на такую низкую тему: "Так как он работал над этими вещами против своей воли и с большим сожалением видел себя скрытым от фигур, он приветствовал возможность, предоставленную Просперо". Две картины Караваджо выживают, имея происхождение, которое связывает их с мастерской Чезари: Мальчик с корзиной фруктов и автопортретом в виде вакха (также называется Больной Бахус). Оба были экспроприированы у Чезари Сципионе Боргезе, папским племянником, в начале 1600-х годов и с тех пор остались в коллекции Боргезе. Это тонкие и горько-сладкие произведения, первое, возможно, вдохновленное божественным желанием Жениха в Песне Песней, второе - древней ассоциацией между искусством и римским богом вина и творческой заброшенностью. Учитывая, что каждый из них остался с Чезари после ухода Караваджо, вполне возможно, что они были написаны в качестве демонстрационных работ: доказательство для своего хозяина, что он действительно может рисовать более амбициозные сюжеты, чем цветы и фрукты в одиночку.
Время, проведенное художником с Чезари, кажется, закончилось плохо, с неясным несчастным случаем, связанным с ударом лошади. По словам Манчини, примерно в начале 1595 года, после восьми месяцев в мастерской Чезари, он поселился у другого священника: "Монсеньор Фатин Петриджани, который дал ему комфорт комнаты, в которой он мог бы жить". Примерно в это же время он познакомился с Просперо Орси, художником гротесков, который (по словам Беллори) подтолкнул Караваджо к самостоятельной забастовке и рисованию прямо на рынке. Бэглионе добавляет, что Караваджо нарисовал ряд автопортретов в то время, как предполагалось, потерянных и "мальчик укусил ящерицу, выходящую из цветов и фруктов; вы могли почти услышать крик мальчика, и все это было сделано тщательно". Сюжет драматичен, как и следовало ожидать от произведения, призванного пробудить интерес римских ценителей: молодой человек на этапе раздевания, держащий миску с фруктами, грубо прерывается ящерицей, которая кусает его за палец. Возможно, это было задумано как притча о наказаниях, которые присутствуют при разврате, когда кусающая ящерица символизирует боли венерической болезни.
Продолжение следует...
