Мой дед был призван на срочную службу в самом начале 1941 года, прошел всю войну, после ее окончания дослуживал срочную службу, возвратился домой в 1947 году.
Никогда ни детям своим, ни внукам о войне ничего не рассказывал, от публичных выступлений на военные темы неизменно отказывался. После поездок на встречи с однополчанами, организуемых командиром, который поддерживал связь со своими подчиненными и после войны, рассказывал, кого видел и как у них сложилась мирная жизнь.
Изредка краем уха я слышала, как он рассказывает какие-то забавные истории из военного быта своим приятелям. Дед был знатный балагур и душа компании. Но я была мала и содержания этих рассказов уже не помню.
Однажды я с детской непосредственностью попросила его рассказать о войне. Дед ответил, что нечего там рассказывать, и попытался меня отвлечь. Но я настаивала.
- Деда, а ты немцев убивал?
- Да.
- Много?
- Не знаю...
Отвечая, он как-то… окаменел, ушел в себя, что было для него нехарактерно. Никогда ни до, ни после он так на мои глупости не реагировал. Я, несмотря на малолетство, поняла, что разговаривать на эту тему он не намерен от слова совсем. И запомнила это навсегда.
Дед умер, его потомки вырастали в незнании, за что же он получил свои награды.
Так бы и не знали ничего, кабы не интернет-ресурсы Минобороны. «Подвиг народа» поведал нам то, о чем деды многих из нас распространяться не любили.
Нашла там и я наградные документы своих близких. Тогда стало понятно, почему сколько-нибудь определенное число уничтоженных врагов дедуля назвать никак не мог. Когда ты разведчик-сапер и что-то минируешь/взрываешь, то считать убиенных совсем тебе некогда, а то и просто невозможно, если ты заминировал, что положено, да на базу вернулся, а оно там без тебя уже шандарахнуло.
Один из найденных мною наградных листов очень меня зацепил.
Вроде все, как положено, - коротко и сухо. Но очень точно этот рассказ моего деда характеризует.
Общались мы с дедулей недолго, но плотно, и знаю я его очень хорошо, тем более что буйный нрав от него мне по наследству достался. Читая этот наградной лист, я весьма отчетливо представляла себе эмоциональные порывы любимого своего деда.
Дед был очень мил в добром расположении духа и страшен в ярости. А взъяриться он мог мгновенно. В молодости, как и все мы, был буен вдвойне. И как он с его нервами сапером войну прошел?.. Но сие есть факт задокументированный и жизнью подтвержденный. Прошел-таки!
Этот, по сути, пацан еще должен впотьмах, когда над его головушкой все свистит и где-то невдалеке беспрерывно бабахает, эту самую вражескую мину нашарить, идентифицировать да аккуратненько так раскурочить. И так 14 раз подряд.
Прям вот отчетливо я представляю себе состояние деда. С нашим характером в какой-то момент возникает желание обезвредить эту заразу, жахнув по ней кулаком, и нужна ну, о-о-очень мощная мотивация, чтобы свое желание по нервной дури не исполнить. Месть! Самоличная! Собственноручная! Скорая, а не отложенная на когда-то потом! Только она притормаживала родного моего сапера от ошибки, которая стоила бы жизни не только ему, но и его неродившимся потомкам, включая меня.
Ну, а звуковое сопровождение позволяло стравливать парок до поры. Пока глазки мои наградной лист читали, ушки дедулины «многоэтажки» сквозь грохот слышали.
Дед был весьма начитан и матерился виртуозно. Загибы Петра Маневского, пожалуй, загибам Петра Великого не уступили бы. Благодаря им только, надо полагать, дед мой заводной в саперах и выжил.
Цензурные соображения не позволяют нам цитировать речи героев Бессмертного полка, произносившиеся ими в боевой обстановке под аккомпанемент интенсивного пулеметно-минометного огня в непосредственной близости от вражины. Но дедов-прадедов своих в эмоциональных порывах, хоть и не боевого порядка, а слыхали мы и общее представление имеем. Речи их не бессмысленный пи-и-ип да … Они полны силы, эмоций и значения.
Ах, вы, ублюдки, такие-сякие, сухие да не мазаные, незнамо чем деланные, сюда незванные, мокроштанные, все бы вам палить да минировать! По мне! Да на родной земле! Из-за всяких ублюдков я должен дома у себя в пыли/грязи на пузе ползать, не поднимая головы (пи-и-и-ип!).
Ну, вот только я эту дырку в минном поле проковыряю! Ох, устрою я Вам небо и в звездах, и в алмазах, и с рогожку, и с поросячий хвост, и с синичкин клювик! И за себя, и за родных, и за прошлых, и за будущих, и за живых, и за погибших (пи-и-ип)!...
Вот же шь, ёшки-тетёшки! Да где ж эта мина-падлюка, гроба мать?.. Вдоль ее и поперек, и спереди, и сзади, да в духе коллективизма, да за ногу и об дорогу (пи-и-и-п)! Вот она, сволота!
Да кто ж так мины ставит?! Да за такую постановку руки оторвать да по морде, по морде! Да как же тебя разфигачить, окаянную?! Эй, этажи, на первый-восьмой рассчитайсь! Пип, пи-ип, пи-и—ип…, пи-и-и-и-и-и-и-ип!...
Ну, вот только я эту дырку в минном поле проковыряю! Ох, получите вы нашим салом по своим сусалам! Прям вот за все-все-все хорошее я вам выдам полной мерой да от всей души в печенку, селезенку и все дыхательные органы (пи-и-ип)!
Ну, что, собакина дочура, навел я тебе гаплык! Вот они ручки золотые да головушка светлая! Знай, …ща железная, с кем связалась! Теперь торчи тут без запала, как кровать без одеяла! А я, муха-цокотуха, дальше пополз подельниц твоих тем же концом да по тому же месту (пи-и-ип!).
После четырнадцатой штуки адреналин бурлит, как ядерный реактор. Малейшей малости достаточно для взрыва. Неудивительно, что после выполнения задания дедуля на разрешение отдохнуть отреагировал:
Не-е-ет, пойду повоюю!
Не Господь же он Бог был, а обычный человек, которому бесконечно сдерживаться от перехода в боевой амок не под силу. Иначе в нерастраченном запале своего кого-нибудь положить бы мог за «не так сидишь/не так свистишь» и в лучшем случае загреметь в штрафбат. А так адреналин хлынул в нужное русло.
За этот подвиг дед был награжден орденом Красной Звезды.
Вот такие они, предки наши. Молчаливые герои Великой Отечественной войны.