Какой жалкое чувство — в ладонь пеленать сомнения,
молчать, словно рыба, в пучине соленой.
И думать, что завтра отпустит смятение,
согреет весна от февральской, студёной.
Близилась самая невероятная пора — снег таял, хотелось высунуть язык и бежать, виляя хвостом.
— Как хорошо, что я не собака, — думалось Лоре.
Картер стоял босиком на широком балконе, смотрел наверх, привычно потягивая какую-то жижу из граненого бокала. Терпкую, горькую.
— А скажи-ка мне, Ло, чего ты боишься? Ты смотришь на меня, и я готов вскочить и бежать, виляя хвостом. Как хорошо, что я не собака.
На небе танцевала ночь, спускалась ниже, обволакивая многоэтажки. И словно кто-то ходил с фонариком по небу — все потускневшие звезды становились ярче.
Сердце не билось, но выпрыгивало из груди — очень странное чувство. Лора задумчиво глядела то в потолок, то на Картера, то на отражавшиеся в зеркале соседские окна.
На губах повисло слово, что уж, много-много слов: глупых и не очень. Может, важных. Разрушающих.
— Ничего, — на выдохе вырвалось. — А впрочем, хорошо, что я не собака. Ты смотришь на меня, Картер, и я виляю хвостом. Какая ужасная глупость! Похожи ли мы в этом во всем, ну?
— Похожи. Но ты лукавишь, потому что в сердце твоем гвоздь, и он кошмарнее, чем фантазия у Гетте!
Картер улыбался, но только губами. Глаза его рассказывали истории о немой тревоге и дурацкой беспомощности — когда ты можешь предотвратить что угодно, но тебе не дают и шанса.
— Чего ты боишься, Лора? Чего ты про меня боишься? Чего ты, черт возьми, боишься во мне? Я вот только одного — того, что ты будешь чего-то бояться.
— Я вполне себе смелая. Так говорят, и приятно мне думать, что так и есть. Я ничего не боюсь про себя и мир — это правда. Не боюсь остаться самой собой с самой собой. Не боюсь прошлого — оно не кусает меня. Не боюсь будущего — пускай неизвестно. Не боюсь людей, огня и меча, любых поворотов. Я буду только рада, если все это случится со мной, но честно случится.
Я вообще ничего не боюсь, милый Картер. Но давай назовем это страхом, чтобы было понятнее, проще.
— Давай назовем, — Картер кивнул, облокотившись на перила. Он, встревоженный, выглядел предельно спокойным.
— Я боюсь напоминать тебе кого-то, боюсь быть тенью, отголоском. Боюсь, что ты, стоя на этом балконе и попивая какую-то жижу, будешь рассказывать мне чудесные истории и все будет хорошо. Все будет невероятно хорошо! Нам будет так хорошо! И в этом хорошо ты обманешься. Ты можешь обманывать меня всю жизнь, дружище! Сколько угодно! А себя? Легко! Ты можешь врать себе, что, смотря на меня, готов вскочить и бежать, виляя хвостом. Но как хорошо, как же хорошо, что ты не собака, Картер! Иначе вскочил и бежал бы, как преданный пёс. Бежал далеко отсюда, — Лора улыбалась, по телу разливалось тепло и безмятежность. Покой. Наступало время спать.
— Но и этого я не боюсь в итоге. Забавно ведь — бояться правды. И глупо ведь — бояться правды. Поэтому будь честен с собой, тогда сможешь быть честен со мной и нам обоим нечего будет бояться. Я, Картер, не смогу напоминать тебе кого-то. Не смогу заменить кого-то. Не смогу быть вместо кого-то. Не смогу быть в радиусе вытянутых рук и знать, что гвоздь в твоей голове кошмарнее, чем фантазия у Гетте, а мысли — далеко. Знать и соглашаться, принимать это. Потому что не хочу, не могу, не умею. Потому что я, Картер, знаю и верю в настоящее чувство — когда есть двое и, кроме двоих, нет никого. Ни в голове, ни в сердце. Нигде. Нет и быть не может.
Просто ты, Картер, порой слишком громко думаешь.
И не было ветра, и гулкой тишиной соединялось все на свете. Ей и водопроводными трубами.
— Если бы я на самом деле слишком громко думал, Лора, ты бы не была такой дурочкой.
la vot tak, и не надо впускать всякие глупости.
— Где построить дом и как его назвать?, — думалось Лоре.
— Кого в него впустить и для кого превратить в край света?
Как всем показать\рассказать,
что это чувство — самого лучшего цвета?
когда ничего не ждешь, жизнь начинает злиться и окунает тебя в пучину событий.
никогда ещё зима не приносила мне столько странного волшебства.
когда все идет не по плану — прячу руки в карманы, провожая все свои страхи и глупости. прочь.