К концу XIX века в кавалериях Европы окончательно оформились две тенценции, определившие облик длинноклинкового оружия перед его окончательным исчезновением с поля боя: первая, сформировавшаяся к второй половине XIX века, требовала, чтобы кавалерийский клинок был колюще-рубящим, сторонники второй, обозначившейся к последней четверти XIX века, считали, что кавалерист должен иметь колющее длинноклинковое оружие. Тенденции эти сформировались под влиянием длительной дискуссии, которая с переменным успехом велась почти сто лет. В статье сравниваются два образца кавалерийского длинноклинкового оружия, принятые на вооружение в последней четверти XIX века и отражающие в своих конструкциях эти тенденции.
Русская драгунская шашка была принята на вооружение в 1881 году после довольно долгих изысканий, испытаний и согласований и, хотя и называлась драгунской, но предназначалась для всех полков армейской кавалерии. Положенный в ее основу слабоизогнутый однолезвийный колюще-рубящий клинок, разработанный англичанином Г. Вилкинсоном в 1845 году и оптимизированный, по словам создателя, для парирования и ответа уколом, был довольно заметно изменен - в соответствии с неофициально принятой в русской кавалерии к последней трети XIX века концепцией первого и единственного удара, но сохранил колюще-рубящий характер. Заменен был и эфес с более характерной для Западной Европы несимметричной гардой-чашкой на уже более привычную для России гарду-дужку.
Немецкая кавалерийская шпага ("kavalerie degen" (нем.) "кавалерийская шпага") была принята на вооружение несколько позже - в 1889 году и предназначалась для т.н. "легкой кавалерии": гусарских, уланских и драгунских полков немецкой кавалерии. Немцы решили отказаться от клинка вилкинсоновского типа, который стоял на сабле обр. 1859 года, выбрав прямой однолезвийный колюще-рубящий клинок с т.н. "трубчатым обухом" (pipe-back blade), совместив его с эфесом с несимметричной гардой-получашкой.
Оба образца имели в целом более или менее совпадающие весо-размерные характеристики: общая длина составила 1000 мм у русской шашки обр. 1881 и 953 мм у немецкой шпаги обр. 1889; длина клинка 860 мм и 81,3 мм, вес 924 г. и 907 г. соответственно. Однако на этом сходство заканчивалось.
Рукоять русской шашки имела наклон к лезвию клинка, который, по замыслу разработчиков, должен был обеспечить более эффективный удар, придавая сабле т.н. "ведущие" свойства. Более эффективный укол обеспечивался выводом средней линии рукояти в острие боевого конца клинка, имевшего форму копья. Единственная дужка, расположенная в плоскости клинка не нарушала симметрии оружия и, следовательно, не давала эффекта заваливания на бок при рубящем ударе. Деревянный черен (ручка) был оптимизирован для хвата, при котором четыре пальца охватывают его, а пятый (большой) накладывается на них сверху (т.н. "молотковый хват"). По какой-то причине разработчики совершенно не обратили внимания на то, что кавалерийский устав русской армии требовал от кавалериста при выполнении укола менять хват, вытягивая большой палец вдоль спинки рукояти.
Рукоять немецкой шпаги была оптимизирована для укола: она имела не только соответствующий наклон к лезвию клинка, выводящий среднюю линию рукояти в острие боевого конца, но и упоры для указательного и среднего пальца на ее брюшке. При этом наклонена была верхняя часть рукояти, что обеспечивало почти пистолетный хват, опять же более удобный для укола. Несимметричная гарда-получашка обеспечивала лучшую защиту кисти, чем одна дужка на русской шашке, при этом можно предполагать, что ее асимметричность вряд ли оказывала серьезный эффект заваливания при уколе.
Преобладание разных тенденций видны и в профилях (поперечных и продольных) клинков русской шашки и немецкой шпаги. Несколько странно, что немцы, всегда довольно оперативно реагировавшие на новые тенденции, вдруг выбрали клинок с трубчатым обухом (который еще в 1863 году Дж. Лэйфем, ведущий специалист все той же британской фирмы Вилкинсон, назвал наихудшим, поскольку трубчатый обух останавливал рубящий удар), заменив им более совершенный и более современный вилкинсоновский клинок (клинок с трубчатым обухом был разработан также англичанами и принят на вооружение в 1821 году). Как представляется, выбор был основан именно на стремлении сделать ставку на укол (которая была заметна в том числе и и по характерной рукояти). Несмотря на сохранившееся лезвие, боевой конец немецкой шпаги был оптимизирован в первую очередь именно для такой атаки: копьевидное острие, расположенное по линии укола обеспечивало эффективное проникновение, а четко выделенные ребра давали необходимую жесткость боевому концу. И в этом смысле наличие небольшой елмани на боевом конце клинка немецкой шпаги, повышающей эффективность рубящего удара, совершенно бессмысленно.
Ребра, едва заметные на боевом конце русской шашки и унаследованные ею от вилкинсоновского клинка обеспечивали при уколе меньшую жесткость. Но русский клинок был колюще-рубящим, поэтому более тонкий боевой конец русской шашки мог проникнуть при рубящем ударе гораздо глубже, чем боевой конец немецкой шпаги: глубину проникновения последнего ограничивали все те же заметно выдающиеся ребра. Лучше способствовал рубящему удару русским клинком и, пусть небольшой, но изгиб, отсутствовавший на клинке немецком. В конце концов компенсировать его можно было искусственно, "оттянув" клинок при ударе на себя, тем самым, опять же, усилив проникновение в цель. И безусловным преимуществом следует считать окончание долов в точке удара: помимо четкого обозначения лучшего для удара места на клинке, это способствовало и лучшему перераспределению его веса - к боевому концу.
Практика показала, что немецкий клинок с таким профилем боевого конца не мог обеспечить эффективный рубящий удар, хотя более или менее удовлетворительно колол (одно из немногих описаний рубящего удара, выполненного немецким кавалеристом шпагой обр. 1889 года по голове английского кавалериста во время стычки времен Первой мировой войны, заканчивается словами, согласно которым, никакого видимого эффекта этот удар не имел). В целом неверной была и ставка только на укол. В этом смысле любопытное замечание сделал А. Сливинский, описывая крупное кавалерийское сражение между русскими, вооруженными как раз драгунской шашкой обр. 1881 года и австрийцами, вооруженными палашами, которое имело место у Ярославиц 8/21 августа 1914 года: "Австрийцы же, как это отмечалось уже в действиях их частей, неслись большею частью вперед в направлении первоначального движения, как бы повинуясь инерции, сбивая и коля встречающегося на пути противника, но в то же время пропуская проносившихся вправо и влево от них русских всадников. Эта особенность австрийских бойцов была подмечена нашими солдатами, которые ловко подскакивали с боку и наносили им смертельные удары без большого риска оказаться проколотым неприятельским палашом" (Сливинский А. Конный бой 10-й кавалерийской дивизии генерала графа Келлера 8/21 августа у д. Ярославице). Впрочем, немецкая военная теория к началу Первой мировой войны отводила длинноклинковому оружию только вспомогательную роль, ставя его на последнее место, после пики, карабина и пистолета. Вместе с тем, русская ставка на колюще-рубящий клинок продемонстрировала свою эффективность не только в боях Первой мировой войны, но и в ходе Гражданской и последующих войн (включая Великую отечественную войну), которые красные кавалеристы вели с все тем же клинком, хотя и с рукоятью открытого (безгардового) типа.
Об экспериментальных саблях конца XIX века можно прочитать здесь.
О клинке вилкинсоновского типа можно прочитать здесь.
Понравилась статья? Подпишитесь, поставьте лайк и сделайте репост в соцсетях. Спасибо!