-Андрей?! А…почему? В смысле – ты-то здесь откуда? – из-под одеяла торчит всклокоченная женская голова, а глаза так и стремятся прожечь его насквозь. Она такая забавная по утрам, вечно хмурая, с трудом соображающая до принятия душа. Включает музыку на всю катушку и в растерянности замирает перед гардеробом. Барковский много раз наблюдал, как на постель летели задумчиво перебираемые юбки, платья и костюмы. А потом вечно опаздывающая Анна Толинская скакала в одной надетой туфле, разыскивая сумку, и красила губы уже в лифте.
Он ненавидел ее безалаберность во всем, что касалось времени. Но сейчас, с удивлением прислушиваясь к себе, понял многое бы все отдал, чтобы так сейчас начиналось каждое его утро. Или хотя бы два в неделю.
Нет, двух мало. Три.
Хотя лучше все-таки каждое.
Со свадьбы родителей, оглушенные этим событием наследники, уехали вместе. Они не виделись полгода, которые Ане потребовались на осознание происходящего, работу над собой и приготовления к главной ее роли в жизни - роли мамы. Она родила дочь, которую Андрей еще ни разу не видел, как ни пытался уговорить несостоявшегося свекра. Но вчера, увлеченный новобрачный упустил из виду их побег и поэтому сейчас Барковский предсказуемо наслаждался утром.
-Дорогая, спешу напомнить, что это ты бессовестным образом ночью уснула в моей постели, лишив меня сладкого!
-Простите, Андрей Палыч, печь пироги я и с утра не в состоянии.
-Да черт с ними, с пирогами. Готовка не твой конек, Ань. А вот оплата доставки по спецтарифу мне точно полагается!
-Сколько ты там сейчас по курсу стоишь? – она ежится от похмелья, пытаясь собрать гудящие мозги в одну кучку.
-Я по-прежнему бесценен, - Господи, видеть его улыбающуюся физиономию на соседней подушке, просыпаться уже ехидно пикируясь – девушка и забыла что это такое..удовольствие.
«И пока не вспомнила окончательно, лучше сбежать!»
-Бесценен в приложении воооон к тому креслицу? – она кивает на шедевр французского дизайна 18 века.
-И к комодику, - он улыбается ее попытке завернуться в простынь поплотнее.
-Прелесть какая, перепишешь их на меня в завещании?
-Только как законной супруге.
-Андрюш, мы вчера только пили? – она озабоченно кладет ладонь ему на лоб, - да нет, вроде температура не зашкаливает. Что еще было в программе? ЛСД, кокаин?
-Хуже, мать. Ты вчера абсент употребляла. – он с садистским удовольствием наблюдает как девушка бледнеет.
-Абсент?! Барковский, ты же знаешь, это единственный напиток, который мне категорически противопоказан!
-Знаю! – он кивает с полуулыбкой.
-Так какого черта?!
-Желание дамы – закон, милая. – он растягивается на кровати во весь рост, задевая ее плечо своим, - ты была обворожительна, когда танцевала на стойке. И когда соблазняла бармена на спор. И даже когда трижды выиграла в рулетку, а потом поила проигравших дам, я не оговорился – дам, - текилой, размазывая соль по своей груди, ты была великолепна. Не мог же я пропустить такое шоу!
-Да ты его не просто не пропустил, ты его и оплатил, сволочь! – шипит Анна, замахиваясь подушкой.
-Так может пора отдавать долги, дарлинг? – он насмешлив и спокоен.
-Получил эстетическое удовольствие? Хватит с тебя. Возраст уже не юный, излишества ведут к ранним инфарктам и импотенции!
-Волнуешься, родная? – а сам уже рядом, вкрадчиво заглядывает в глаза, отмечая, как невольно она подается навстречу, забыв, что между ними только простынь.
«Рефлексы, мать их!»
-Конечно, – она пытается быть невозмутимой,- вот отпишешь мне гарнитурчик, и делай, что хочешь. А теперь отвернись, дай даме одеться!
-Чего я там не видел? – он округляет глаза, - или ты стала мужчиной?
-А что, это бы решило множество моих проблем. Только представь заголовки в прессе – «Андрей Барковский: в постели с мужчиной. Как это было впервые»…или нет, не так! «Дети самых известных новобрачных года – бирюзовая мода!» - она уворачивается от подушки, показывает мужчине язык.
-Ты меня когда-нибудь доведешь, Толинская!
-О да. – Аня утвердительно кивает. – Доведу, заведу и…брошу!
-Вроде уже, – Андрей пожимает плечами.
-Так до сих пор никто ничего толком не знает. Вот и скажи всем, что это ты меня бросил, ребенка я родила не от тебя, а ты мучаешься и страдаешь, желая общаться с девочкой, которую мысленно всю беременность называл дочерью. Моя репутация не пострадает, а тебе с твоим эго иначе не договориться.
-Какая же ты стерва, Анна Андреевна!
-С кем поведешься, Андрюша… - девушка подходит к кровати уже одетая, собирая волосы в пучок. Наклоняясь над ним, улыбается краешком губ. Кивает на свежий синяк под ключицей:
-Пытался тебя поцеловать, - бурчит Барковский.
-Не далась… - она корчит понимающую гримаску, - исправлюсь вечером. Приезжай ко мне, с дочкой познакомлю, поговорим все ж таки.
-Заеду на чай, - он кивает с удивлением и недоверием.
Тянет к себе за запястья. Обнимает ее, затянутую в скользкий атлас, жадно целует губы. Стонет, когда она, чуть промедлив, отвечает. Придерживает за шею, шалея от близости, запаха…и отпускает. Усмехается в глаза:
-Пока ты сама меня не бросила!
Она смеется, отходит от него к двери:
-Адрес-то помнишь, герой-спаситель?
-На память еще не жалуюсь, несмотря на возраст. А ребенку что привезти?
Она отходит еще на пару шагов. Очень внимательно смотрит в глаза:
-Отца ей привези. Вы же еще незнакомы.
Глава сороковая