Тревога и эмоциональная нестабильность (невротизм), без которых вы могли бы обойтись. Если вы энергичный, самодисциплинированный, предприимчивый и уверенный в себе, у вас гораздо меньше шансов потеряться, чем если бы вы были скрытны, рассеяны, закрыты и фобически неустойчивы. Если вы невротик, вы также будете менее склонны исследовать новые места и, следовательно, потеряете возможность увеличить свою пространственную уверенность.
Если бы личность оставалась стабильной на протяжении всей жизни, как некоторые давно считали, бедным навигаторам было бы трудно улучшиться. К счастью, это не так. С одной стороны, личность меняется с жизненным опытом. Другое соображение заключается в том, что личность не является единственным двигателем поведения. Многое зависит от контекста: с кем я, каково мое эмоциональное состояние, где я нахожусь. Люди, которые кажутся одержимыми в знакомых местах, могут быть перегружены, когда сталкиваются с неизвестным. Когда мы перемещаемся, многие вещи могут влиять на нашу производительность, некоторые из которых - рабочая память, пространственное понимание, навыки чтения карт и так далее - легко улучшаются. Это означает, что вы можете быть замкнутым и оставаться хорошим навигатором или быть добросовестным и все же быть бедным. Беспокойство - величайший враг путника, но чем больше ты это делаешь, чем лучше ты будешь, и тем увереннее ты будешь. Нельзя отрицать огромные различия в навигационных навыках людей, но разумно рассматривать это как возможность, а не как осуждение.
Когда мы не знаем, где мы находимся, мы теряем ощущение того, кто мы есть
Умение находить дорогу может принести больше свободы - лицензию на исследования без страха или начало путешествий, не зная, чем они закончатся. Но есть еще одна причина, по которой мы можем продолжать использовать наши пространственные навыки, а не делегировать тяжелую работу нашим смартфонам. Гиппокамп - «навигационная материнская плата» мозга - делает гораздо больше, чем просто ориентирует нас в физическом пространстве. Это также важно для многих аспектов автобиографической памяти. Пространство и память тесно переплетены в мозге: гиппокамп, кажется, использует воспоминания о местах как своего рода леса, на которых можно организовать другие воспоминания. Пациенты с повреждением гиппокампа не только испытывают трудности с навигацией, но и не помнят того, что с ними произошло. Опытные воспоминания требуют пространственного контекста: трудно вспомнить событие, не вспомнив, где оно произошло.
Гиппокамп даже управляет теми аспектами нашего познания, которые на поверхности имеют мало общего с физическим пространством. Недавние эксперименты показали, что те же нейронные сети, которые позволяют мозгу создавать когнитивные карты мест, способствуют решению многих абстрактных проблем, таких как понимание властных отношений в социальной группе или семантических отношений в списке слов. Гиппокамп — это универсальный картограф, который помогает нам ориентироваться как в наших внутренних мирах, так и во внешних. Сохранение его активности — это путь к познавательному богатству, и один из лучших способов сделать это - обратить внимание на то, куда мы идем, ориентироваться, используя ум, а не смартфоны.
Нет сомнений в том, что наши умственные способности являются неотъемлемой частью многих важных когнитивных функций. Когда они подводят нас, мы теряем больше, чем можем подумать. Когда мы не знаем, где мы находимся, мы теряем ощущение того, кто мы есть. Дезориентация - такое же психологическое состояние, как и физическое. Отрезанные от мира, мы боремся, чтобы оставаться на плаву. «В плохие дни наблюдается нечеткость, похожая на то, как выглядит изображение на телевизоре, когда оно начинает распадаться, что усложняет его расшифровку», - пишет Венди Митчелл в «Кого-то, кого я знал» (2018), мемуары ее собственное прогрессирующего слабоумия. «Туман спускается, царит смятение, и с того момента, как я открываю глаза, ясности нет. Где я?»
Примечательно, что, учитывая их ограниченные пространственные горизонты, пациенты с деменцией имеют склонность к странствиям.
Странствие уже давно рассматривается как часть патологии заболевания. Врачи, лица, осуществляющие уход, и родственники часто пытаются помешать пациентам выходить на улицу в одиночку, опасаясь, что они поранятся или не вспомнят дорогу назад. Тем не менее, блуждание может вместо этого быть терапевтическим ответом на деменцию. Многие специалисты по уходу считают, что пациенты целенаправленно бродят. Они могут идти, чтобы остаться в живых. Сидя в кресле в комнате, которую они не узнают, с прошлым, к которому они не имеют доступа, им может быть трудно узнать, кто они. Но когда они двигаются, они снова становятся путниками, участвуют в одном из самых старых человеческих начинаний, и все становится возможно.
«Моя бабушка в последние недели своей жизни, когда она страдала деменцией, неоднократно использовала фразу «Я здесь?» Раньше я удивлялась, что она имела в виду. Это вопрос с несколькими возможными значениями. Самый очевидный способ задать это - пальцем на карте или с определенным местоположением. И все же опыт места никогда не может быть объяснен в координатах или даже в терминах пространственных нейронов. Вы знаете, где находитесь, только если можете рассказать историю об этом месте или вспомнить, как вы туда попали. В конце концов, я думаю, что моя бабушка подвергала сомнению историю ее отношений с комнатой, в которой она находилась, и, возможно, существовала ли она вообще. Во многих отношениях это конечный вопрос, который каждый из нас может задать в какой-то момент нашей жизни. Я здесь? Мы хотим на это надеяться. Что может иметь значение больше?