Михаил Самуилович Бернер - старейший сотрудник ОЭЗ «Технополис «Москва», советник генерального директора, заслуженный энергетик РФ и свидетель событий Великой Отечественной Войны.
В преддверии 75-й годовщины Великой Победы он поделился своими воспоминаниями об этом тяжелом периоде в истории своей семьи и всей страны. Рассказал о том, какой он видел войну своими глазами, а также об интересных фактах из истории завода АЗЛК, где он проработал много лет.
Известный всем АЗЛК «Москвич», на части территории которого сегодня располагается ОЭЗ «Технополис «Москва», был введен в эксплуатацию в ноябре 1930 и носил название КИМ («Государственный автосборочный завод имени Коммунистического Интернационала Молодёжи»). Тогда на конвейере шла сборка легковых и грузовых автомобилей Ford.
Через 10 лет 25 апреля 1940 с конвейера нового автозавода в Москве сошел первый отечественный автомобиль КИМ -10-50, а уже в 1941 завод получил свой первый фронтовой заказ и чуть позже был эвакуирован в Омск и в Свердловск, где предприятие было объединено с Танковым заводом №37 имени Серго Орджоникидзе и уже с 1 декабря приступило к выпуску военной продукции – легких танков Т-60 и снарядов для авиационных пушек калибра 20 мм.
«Сестра моей мамы работала тогда на заводе и была эвакуирована вместе с ним в Свердловск. На заводе в Москве осталось небольшое производство в основном занятое ремонтом военной техники», рассказывает Михаил Бернер.
"А своего будущего тестя я никогда не видел. Он погиб под Ленинградом. Родители моей жены работали на заводе КИМ. Вместе с заводом их эвакуировали всей семьей с ребенком (моей будущей женой) в Омск. Потом тестя призвали на фронт. Он успел написать только две открытки жене. Они до сих пор хранятся у нас в семье."
Когда началась война, Михаилу Бернеру было 6 лет. Он жил с родителями и младшим братом под Москвой, в Салтыковке.
"Буквально через 2 недели после объявления войны нас с мамой и другими родственниками отправили рыть блиндажи во дворе нашего дома, где можно было бы укрыться во время бомбежек. Отец работал тогда на заводе ЗИС, и готовил завод к эвакуации в Челябинск. Основная часть завода отправилась в Миаcс, а кузнечно-прессовые цеха – в Челябинск.
После того, как началась бомбежка, нас с мамой, больным скарлатиной братом, бабушкой и дедушкой погрузили в теплушки в грузовом вагоне и отправили в Татарстан в эвакуацию. При себе у нас было лишь несколько узлов с необходимыми вещами на первое время. Когда мы были уже в пути, железную дорогу начали бомбить. Я помню, что была ясная солнечная погода и вдруг подлетел бомбардировщик. Состав остановился. Начальник поезда приказал всем выскочить из вагонов и лечь под насыпь. Когда бомбежка закончилась, мы продолжили путь. И так 3-4 дня мы добирались до Татарстана в город Бугульма."
Когда семья Михаила Бернера приехала в Бугульму, их встретили очень тепло и поселили в большую избу. С наступлением холодом дети целый день сидели дома:
"Зима там была очень снежная и холодная, а у нас не было теплой одежды и обуви. Не было ни игрушек, ни бумаги, ни карандашей. Заняться детям было абсолютно нечем. Отчетливо помню, как все время топили печку и большой лопатой дед расчищал на улице снег.
Помню, что эвакуированным семьям тогда давали продуктовые карточки на горох, капусту и тушенку, но продуктов все равно не хватало. Не так много было еды чтобы наесться вдоволь. Хлеб был только черный."
Единственным источником информации в то время было радио. Жители города собирались у городской радиоточки или слушали радиоприемники дома в ожидании объявлений с фронта.
"Я помню, как мы даже по интонации диктора пытались понять его настроение, угадать, что кроется за официальными сводками на самом деле."
Отец Михаила Бернера периодически ездил в Челябинск на монтаж эвакуированного оборудования завода. К концу 1942 года вся семья перебралась туда.
"Мама сразу заболела желтухой и ее положили в больницу. Нас пристроили в детские сады. Когда маму выписали, мне было 8 лет и нас с братом отправили собирать брюкву на близлежащих полях и грузить ее в гурты. Я впервые в жизни тогда увидел брюкву.
Летом была возможность гулять на улице. Часто в городе продавали подсолнечный жмых в прессованных пластинах. Мы выпрашивали у мамы 5-10 копеек, чтобы обменять их на жмых. Это была тогда любимая еда… Хотя я до сих пор его люблю."
В Салтыковку семья вернулась в марте 1944 года. Михаил пошел в школу.
"Учились мы в три смены. Не хватало учителей, классов и тетрадей. Мы писали на простых бумажках, которые я до сих пор храню. Одевались мы кое-как. Родители перекраивали свою одежду, чтобы нам было в чем ходить. Наш дачный поселок не был разрушен, зато я запомнил, как пострадала Москва. Бомбы попали в театр Вахтангова, в бассейн Чайка, во многие заводы и предприятия."
Дядя Михаила Бернера служил в Третьей коммунистической дивизии, которая встала на защиту Москвы. Он получил тяжелейшее ранение в голову, потерял глаз, и долгое время провел в госпиталях, но выжил. В 1945 году он вернулся домой в Москву.
«В День Победы 9 мая мы поехали к брату моего отца. То, что тогда происходило на улицах города в тот день невозможно описать. Кто-то пел, кто-то стрелял в воздух от восторга, все обнимались и целовались.
"Вспоминаю, как в тот день вели по улицам Москвы пленных немцев, они были в форме, выглядели понуро. Не знаю, как мы узнали о том, что будут вести немцев, но мы узнали и пошли смотреть. Никто не кидал в них камнями, лишь смотрели на них с презрением. Сопровождал их небольшой военный караул, но пленные и без того сами шли ровным строем.
Через шесть дней после Дня Победы нашу семью ждала горестная весть. Близкий родственник отца, прошедший через всю войну, и дошедший до Берлина был застрелен 15 мая снайпером в столице Германии. Получить это известие после Дня Победы было особенно больно."
Что стало с заводом?
Ближе к окончанию войны, вышел приказ Наркомата Среднего Машиностроения №381 от 16 августа 1944 года: Московскому заводу было предписано возобновить работы по подготовке производства малолитражных автомобилей КИМ-10-52. Началась конструкторско-технологическая подготовка к возобновлению автомобильного производства. На завод привезли оборудование, полученное по репарации из Германии с завода Opel, в том числе и конструкторскую документацию к автомобилю Opel Kadett. Это стало основой для начала выпуска автомобиля москвич-400 и Москвич-401.
Поскольку за годы войны завод лишился многих довоенных кадров, было организовано обучение 300 мастеров и рабочих завода автомобилестроительным специальностям на заводе ЗИС.
"Из эвакуации отпускали не сразу. Рабочие места на заводах не могли пустовать. Мастеров заменяли постепенно. Люди возвращались на прежнее место жительства и работы еще в течении 3-4 лет."
"После окончания войны на завод пришли фронтовики и началась новая эпоха. Все, кто прошел через огонь и воду войны пришли на завод и создали те самые легендарные модели автомобилей, которые вошли в историю".
Среди первых работников, которым предстояло возобновить производство отечественных автомобилей, были фронтовики: Виктор Николаевич Поляков, Лев Борисович Васильев, Александр Федорович Андронов и другие.