Чиж, положив на колени скатанных валиком термокостюм и пристроив у ног дорожную сумку, восседал на обширном мягком диване в кабинете Главного инженера шахт.
Из широкого панорамного окна кабинета, расположенного на верхнем этаже бетонной громады здания Управления открывался великолепный вид на залитую лунным светом горную цепь.
Сами горы, так четко видимые при закате, сейчас, с наступлением ночи, превратились в неясные тени, таинственные и грозные.
Войдя в кабинет, Чиж представился и, постояв немного возле двери и не дождавшись ответа и приглашения сесть, опустился на диван.
За рабочим столом, в глубоком вращающемся кресле, вполоборота к Чижу, сидел молодой человек, на вид всего лет на пять его старше, невысокий, одетый в простой серый костюм и коротко стриженый. С того момента, как Чиж, скромно постучав, приоткрыл дверь и скромно же, бочком, проник в помещение, молодой человек не произнес ни звука, и даже не взглянул на посетителя. Он задумчиво смотрел вдаль, в только ему видимую точку на ночном небе за толстенным закаленным стеклом окна. В лунном свете его неестественно неподвижное, мертвенное лицо казалось изваянным в мраморе. Помимо полной луны, источником света в кабинете служила лишь крохотная настольная лампа.
Так, в полном молчании, прошло несколько минут. Чиж успел изучить обстановку кабинета, состоявшую из широкого дивана, стола, да заставленного папками стеллажа во всю стену напротив него, деликатно покашлять, в надежде привлечь к себе внимание, как внезапно незнакомец подал голос.
-Вам никогда не казалось странным, что гении, создавая свои лучшие произведения, подчас имели физический недостаток, который изменял их восприятие окружающего мира? – Спросил он вдруг, так и не изменив своего положения.
Этот вопрос до такой степени застал Чижа врасплох, что примерно с полминуты он изумленно смотрел на профиль молодого человека, не зная, что ему ответить.
-Я, собственно…По вопросу работы…
-Вот вам пример! - Молодой человек порывисто встал и, опершись руками о стол, впервые взглянул на Чижа ясными голубыми глазами. – Вот пример: Клод Моне под конец жизни болел катарактой, мешавшей ему видеть, искажавшей восприятие цвета – и все же он написал свои знаменитые «Нимфеи».
-Постойте. Меня зовут Чиж, я инженер, прибыл вчера…
-А Бетховен, что создал Девятую симфонию, будучи абсолютно глухим? Значит ли это, что для того, чтобы творить по-настоящему, Творить с большой буквы, человек должен неадекватно воспринимать действительность? – Продолжал неизвестный в сером костюме.
-Да послушайте же! Меня зовут Чиж, я инженер, меня пригласили сюда на работу. Прибыл вчера…
В хозяине кабинета вдруг произошла разительная перемена: он на несколько секунд замер, вновь уперев взор в окно, затем упал обратно в кресло, и спрятал лицо в ладонях и тихо заплакал.
-Вот. И всегда так… - Чуть слышно пробормотал он. – И вы тоже…Туда же…Зачем?..
-Ну что вы! – Чиж уже второй раз за несколько минут был обескуражен поведением своего собеседника. – Я ничего такого не имел в виду…Я просто хотел спросить…
Телефон на рабочем столе издал высокую трель звонка.
-Да! – Яростно рявкнул в трубку незнакомец. – Какая станция? Насчет пассажирских вагонов? Я же еще вчера распорядился! Да вы хоть понимаете…Да как вы…Чтобы немедленно! Без-от-ла-га-тель-но! Да. И доложить мне лично!
Опустив с грохотом трубку, человек в сером костюме уставился на Чижа так, как будто впервые его видел.
-А по какому вы, собственно, вопросу? – Спросил он. От недавних слез не осталось и следа, а голос его окреп.
-Да я уже вам объяснял! – Чиж начал терять терпение. – Я Чиж, инженер, прибыл в Лету сегодня, для работы…
-А! Работы…И кем же вы будете работать?
-Да это я у вас хотел узнать! Вы ведь Главный инженер шахт?
-Нет, что вы!..
-А кто же?..- Чиж почувствовал, что от происходящего ему становится муторно, как недавно было муторно в кабине грузовика-рудовоза. - Кто же вы такой?
Незнакомец сидел молча, глядя куда-то мимо него.
-Так. Так…- Чиж встал с дивана, отошел к окну и несколько секунд смотрел на низко висящую над горами полную луну, ожидая, пока пройдет дурнота. – Значит, вы не главный инженер. А где мне его найти?
-Кого?..
- Главного. Инженера. Шахт. Где. Мне. Найти – Громко и раздельно произнес Чиж.
Молодой человек вдруг встал из-за стола и, подскочив вплотную к Чижу, схватил его за рукав.
-Слушайте, зачем вам это? Зачем? – Быстро-быстро зашептал он, оглядываясь почему-то затравленно по сторонам, словно в кабинете был кто-то еще, Чижу невидимый. - Зачем вы здесь, а?.. У вас еще есть возможность…Вы…Вы даже не представляете себе, что это такое! Это ужас, ужас! Сон разума! Это мрак! Погибель!
Чиж испуганно оттолкнул незнакомца и он, не удержавшись на ногах, рухнул плашмя на диван.
-Да вы с ума сошли! Мне надо поговорить с Главным инженером шахт! Вы понимаете меня? С Главным инженером.
-Погибель! Погибель и погибель!.. - Простонал молодой человек, зажмурив глаза, сморщившись и прижав руку ко лбу, словно у него сильно болела голова. – Это погибель. Как же вы не поймете?.. И никто не хочет понимать…
«Да он сумасшедший» - Подумал Чиж. – «Что же это такое?..»
Тут на столе снова деловито запел телефон.
-Это вас. Вас, вас, кого же еще? – Проговорил безумец, видя удивление Чижа. – Все правильно, все верно… А я тут пока полежу.
Он свернулся калачиком на диване, уткнувшись лицом в его спинку, и потерял к происходящему всякий интерес.
В нерешительности Чиж подошел к столу и поднял трубку.
-Алло?
-Инженер Чиж? – Спросил его бодрый мужской голос.
-Да, это я.
-Главный инженер говорит. Я полностью в курсе вашей ситуации, так что можете мне ничего не объяснять. Вы определены на пятый участок шахты Запад-два. Вам следует прибыть на ваше рабочее место не позднее десяти ноль-ноль по местному времени. В случае опоздания с вас будет взыскан штраф согласно Внутреннему положению о штрафах номер четыре дробь сто одиннадцать. Вам все ясно?
-Да, но как…
Обладатель бодрого голоса повесил трубку.
-…мне туда добраться? – Спросил Чиж у коротких гудков.
Первой его мыслью было перезвонить своему новому начальству, но лишь глянув на телефонный аппарат, он понял, что сделать это будет никак невозможно: кто-то тщательно выковырял у аппарата все кнопки, а отверстия залил эпоксидной смолой.
-А это совсем рядом. – Пояснил безумный молодой человек. Он вновь повернулся к Чижу, приподнялся на локте и с интересом его разглядывал. – Остановите рудовоз, который едет со станции, они сейчас все на Запад-два идут. Любой водитель вас с радостью подбросит, им ведь скучно целый день за баранкой, ни одной живой души, чтобы словечком перекинуться…
Ни слова не говоря, Чиж направился к выходу из кабинета. Но едва он взялся за ручку двери, как вдруг в спину ему ударил вопрос незнакомца в сером костюме:
-Постойте, а кто вы, собственно, такой? По какому вопросу?
Чиж со всей возможной поспешностью выскочил из кабинета главного инженера.
Новый день рождался медленно и в муках. Солнцу, видимо, тяжело было преодолевать порождаемую громадами гор силу тяжести, и оно карабкалось вверх медленно и постепенно, отдыхая подолгу на каждом вновь достигнутом градусе высоты.
Из просторной кабины рудовоза не было видно оставшейся за кормой пугающе-массивной горной цепи, зато на много десятков километров просматривалась пустыня с прорезавшей ее бетонной дорогой, наполовину занесенной песком.
-Значит, ты считаешь, что неадекватность восприятия – это необходимое условие гениальности, правильно я тебя понимаю?
Эти слова, произнесенные голосом, показавшимся Чижу знакомым, рывком вернули его к действительности, да так резко, что он непроизвольно охнул. Навалившаяся на него внезапно гамма ощущений была совершенно новой, пугающей: ему казалось, что долго-долго, так долго, что даже смысла не было говорить о времени в его человеческом измерении, он был развеян в пустыне, развеян над пустыней, развеян под небом, и вдруг, в один момент, его сознание просто сконденсировалось из этой неопределенной взвеси в кабине мчащегося по «бетонке» рудовоза.
Чиж был настолько ошеломлен, что некоторое время просто открывал и закрывал рот, как выброшенная на берег рыба, не в силах ответить что-либо внятное собеседнику. Меж тем, тот совсем и не ждал ответа.
-Что ж, точка зрения твоя не лишена смысла. Даже некоторого изящества не лишена. – Продолжал знакомый Чижу голос. – Если вспомнить, хотя бы, «Нимфеи» Моне… Но! Позволь сказать тебе, дорогой друг, что есть одно большое «но»!
Чиж нашел в себе силы, чтобы повернуть голову в сторону водительского места. Там, весело улыбаясь, восседал его вчерашний знакомый – Натан, здоровый мужик в мятой клетчатой рубахе с закатанными по локоть рукавами.
-Позволь же мне задать тебе вопрос. – Отсмеявшись, но продолжая улыбаться уголками рта, произнес Натан. – А что же ты понимаешь под неадекватностью, и, соответственно, адекватностью восприятия?
Чиж сглотнул ком в горле и спросил каким-то странным, не своим голосом:
-Слушай, Натан… Ты извини, конечно, я задремал видимо… А куда мы едем?
Водитель рудовоза зашелся громким хохотом, лупя руками по огромных размеров рулевому колесу, а Чижу вдруг стало жутко: он понял, что абсолютно не помнит, ни как покинул здание Управления шахт, ни как сел в рудовоз Натана.
«А солнце ведь уже взошло…Значит, с разговора с Главным инженером прошло часов семь-восемь, не меньше!» - Подумал Чиж, чувствуя, как у него холодеют ладони. – «Что же я делал в эти семь-восемь часов?»
Натан тем временем отсмеялся, отер выступившие на глазах слезы, высморкался в огромный клетчатый платок, и, став абсолютно серьезным, сказал:
-На станцию мы едем, не помнишь разве? Сам же меня просил – отвези да отвези на станцию. Вот и едем.
-Но ведь мне надо на шахту! Шахта Запад-два, участок, по-моему, пятый. Меня работа ждет!
Натан присвистнул.
-Ну и ну! Значит, теперь шахту тебе подавай. А ты меня спроси: знаю я эту шахту?
-Мне говорили, что все рудовозы туда идут…
-Говорят - козлов доят! Не знаю я никаких шахт и знать не желаю. А вот станция – это всегда пожалуйста, станцию я знаю.
Чиж вспомнил пустынное, насквозь промерзшее здание станции, заблудившееся в железном лабиринте заброшенных грузовых составов, и уже зародившийся где-то в его животе страх ловко подпрыгнул выше и ухватился за часто забившееся сердце. Ему потребовалось несколько долгих минут, чтобы успокоиться и собрать вместе стайку разбежавшихся в испуге мыслей.
-Но вот после станции… - Начал он робко. - То есть, после того, как ты на станции разгрузишься, ты ведь вернешься на шахту?
Натан зло зыркнул на Чижа, едва повернув к нему голову, и ударил по тормозам.
Огромный рудовоз словно налетел на невидимую стену, попытался за счет огромной своей инерции ее перепрыгнуть и даже для этого присел до дозволенного рессорами подвески предела, но раздумал, боком пошел по бетону, вылетел с дороги и пропахал своими гигантскими колесами четыре сорокаметровые борозды в смерзшемся желто - коричневатом песке.
-Вылезай, приехали! – Крикнул Натан. – Чтоб ты своей шахтой подавился!
Дверь кабины распахнулась, впустив яркий солнечный свет и жгучий мороз, и здоровенный водитель, кашляя от обжигавшего легкие нестерпимо холодного воздуха, выпихнул слабо сопротивлявшегося Чижа из машины.
Двигатель взревел, колеса, пробуксовав немного, подняли целую тучу мелкого песка, и рудовоз стремительно помчался дальше по бетонному шоссе, через какой-то десяток секунд скрывшись из виду.
Чиж некоторое время стоял, глядя ему вслед. Потом вышел на дорогу и медленно побрел вдаль, к горизонту.
Несмотря на то, что взошло солнце, температура воздуха была ненамного выше, чем в предыдущую ночь. Ледяной ветер привольно гулял над равниной, поднимая по сторонам от дороги тонкие, грациозные пылевые смерчики в несколько метров высотой. Временами они подбирались ближе, выходили на бетон, и тогда от тихого шороха бесчисленных песчинок казалось, что пустыня шепчет какое-то злое заклинание на древнем, только ей известном языке.
До Чижа только сейчас начала доходить вся опасность его положения: один, среди безжизненной пустыни, на жестоком морозе. Была, конечно, вероятность, что кто-то, проезжая по дороге, подберет одинокого пешехода.
- «Но часто ли здесь ездят?» - Размышлял Чиж. – «Видимо, не очень – вон как дорогу занесло, местами едва проглядывает из-под песка».
Шум вертолетных винтов медленно внедрялся сверлом из сверхпрочного сплава в гранитный монолит тишины пустыни. Чиж услышал его задолго до того, как сам вертолет блестящей серебряной точкой появился на горизонте. Видно было, что он что-то ищет, рыская по курсу туда-сюда, на высоте не больше полусотни метров, распугивая мощными вихрями своих винтов местные робкие смерчики.
Пилот, видимо заметив Чижа, довольно круто развернул машину и, быстро снизившись, посадил прямо на дорогу, подняв вокруг себя огромную тучу песка.
Чиж, закрывая глаза рукой от мелких светло-коричневых песчинок, подбежал к вертолету. Дверь кабины отъехала в сторону, чья-то рука втащила его внутрь и машина тут же взмыла в небо, да так стремительно, что у Чижа потемнело в глазах.
Когда темная пелена рассеялась, он увидел, что летит высоко над пустыней, и лопасти несущего винта нарезают яркий свет восходящего солнца на тоненькие ломтики, оглушая своим свистом даже в почти герметично закрытой кабине.
Кроме Чижа, в кабине был только пилот - неопределенного возраста мужчина, нижнюю половину лица которого скрывала густая темно-русая борода, а глаза прятались за стеклами огромных солнцезащитных очков. Пилот был соединен со своей машиной, как пуповиной, длинным толстым проводом гарнитуры наушников.
Бородач пихнул Чижа рукой в бок и сунул ему точно такую же, как и у него, гарнитуру.
-Ну, здравствуй, брат по несчастью. – Раздался в наушниках его голос. – Будем знакомиться: меня Максом кличут. Я врач.
-Чиж, инженер! А в каком смысле по несчастью?
-А ты еще не допер? – Спросил его Макс весело. – Я вот уже в первый день все понял.
-Да что понял-то?.. – Недоумевал Чиж. – Что тут у вас происходит?
-Массовое индуцированное безумие.
-Что-что?!
-Сумасшествие тут у нас происходит. Наведенное сумасшествие, с бредом и галлюцинациями.
-Как наведенное? Чем?!
-А хрен его знает! Может, в песках этих чертовых какой-то галлюциноген, может – от добытой руды излучение…Лично у меня башка ясно работает только в небе, как приземлюсь – нате, пожалуйста: провалы в памяти, видения…У тебя были уже симптомы?
Чиж вспомнил недавнюю поездку с Натаном.
-С памятью что-то не то. Часов семь – как корова языком…
-Ну, ясно, ты наш пациент!
-В каком смысле – пациент?
-Да мы тут организовали вроде как группу самолечения – нашли заброшенную шахту, оборудовали там жилье и пытаемся не поехать окончательно, в меру сил конечно. На вертолете вот летаем по очереди – вроде как психотерапия, вспоминаешь как это – быть нормальным.
Чиж некоторое время молчал, пытаясь осмыслить услышанное. Его рассудок попытался ухватиться за всплывшую в памяти тонкую соломинку.
-Послушай, Макс, а ведь я вечером разговаривал по телефону с главным инженером шахт. Он мне не показался сумасшедшим.
-Главным инженером…-процедил сквозь бороду пилот. – Главным инженером…Если бы ты его только увидел, ты бы понял, что почем. Это… Нет, мне трудно тебе сейчас объяснить. Может, сам потом…
В наушниках повисла тишина, оттеняемая гулом бешено вращающихся лопастей. По едва различимой внизу нитке бетонного шоссе прополз рудовоз, кажущийся с высоты крохотной букашкой.
Чиж глубоко вздохнул.
-А может быть, ты меня подбросишь на станцию? Пассажирскую, товарную – все равно.
Макс внимательно посмотрел на Чижа поверх солнцезащитных очков.
-Станцию? Так станцию уже три года как взорвали. И товарную, и пассажирскую.