Пилот разбившегося в мае 2019 года в Шереметьево самолета Sukhoi Superjet Денис Евдокимов спустя год после случившегося дал первое интервью. Евдокимову можно верить или нет, соглашаться с ним или нет, но есть важные темы, которые он поднял и которые нельзя игнорировать.
«Аэрофлот» выведен из-под удара
Первое, что важно. До последнего было не вполне понятно, какую именно позицию займет пилот. Будет ли он говорить о том, что виноват самолет. Или всё свалит на авиакомпанию «Аэрофлот», которая не научила его летать. А, может, возьмет ответственность на себя?
Из интервью стало ясно, что Евдокимов совсем не хочет говорить ничего плохого про «Аэрофлот». Вообще, саму авиакомпанию он не упоминает ни разу. Хотя к ней есть вопросы.
В чем там суть. «Суперджет», на котором Евдокимов выполнял рейс в Мурманск, после удара в него молнии, перешел в режим direct mode, которым пилоты пользуют крайне редко.
Когда стали разбираться, выяснилось, что за последние три года ни в одной программе подготовки пилотов «Суперджета» «Аэрофлота» не было тренировки посадки в direct mode, хотя на других типах, где есть аналогичные системы управления, пилотов этому учат. И это вопрос к авиакомпании.
Более того, из расшифровок ряда полетов «Суперджетов», перешедших в этот режим, следовало, что пилоты неправильно сажали самолеты, делая большие отклонения «джостиком», рассказывал мне директор Шереметьевского профсоюза летного состава Игорь Дельдюжов. Почему «Аэрофлот», видя это, не давал тренировку – неясно. В предварительном отчете МАК написано, что все так вышло именно из-за размашистых движений.
Но Евдокимов соблюдает корпоративную этику и на «Аэрофлот» не наезжает. Более того, он защищает перевозчика, утверждая, что тренировки на тренажере в direct mode все же были. А вот самолету и следователям, которые уже объявили о завершении расследования, от Евдокимова перепало.
Как берегут репутацию «Суперджета»
Он говорит о том, что в том полете было не только попадание молнии в самолет, о чем все говорят и которое, как правило, не приводит к нарушению работы систем воздушного судна.
«В этом же полете разряд атмосферного электричества вывел из строя одну из важнейших систем воздушного судна, а именно систему управления. Система дистанционного управления на Superjet полностью электрическая, то есть у нее отсутствует резервная механическая связь органов управления рулевыми поверхностями.
Ни органы следствия, ни МАК не заинтересовал факт воздействия на самолет атмосферного электричества, об этом в материалах дела попросту нет ни слова, за исключением показаний пассажиров и членов экипажа. Могу предположить, что такой обход важного факта связан с исключением риска для репутации производителя Superjet», – говорит Евдокимов.
Ранее к пилоту предъявляли много претензий, почему он не полетел до Мурманска или почему не стал вырабатывать топливо. Мол, если бы баки были пустые (а на суперджете, как и на другие ближнемагистральных самолетах не предусмотрен сброс топлива), то при приземлении самолет был бы легче и не возник бы пожар.
Так вот, Евдокимов объясняет, что лететь в Мурманск было нельзя, так как в режиме Direct mode полет можно выполнять только на небольших высотах. Кроме того, многочисленные отказы, индицируемые на дисплее воздушного судна, не позволяли кружить над Москвой. Пилот опасался, что он может полностью лишить возможности управления воздушным судном.
Евдокимов объясняет: воздействие атмосферного электричества не должно приводить к выходу из строя систем воздушного судна, в нашем их случае наблюдались нарушения, чего не должно было быть. Что могло бы отказать следующим – непредсказуемо.
«Если это было воздействие разряда, превышающего по своей мощности сертификационные величины, то нахождение в воздухе могло привести к каскадному нарастанию отказов в системах воздушного судна, что привело бы к полной потере управляемости», – говорит он.
Размашистые движения и баки
Евдокимов также рассказывает о нарушениях следствия. Например, представитель СК заявил, что самолет адекватно реагировал на действия пилота. Но, по словам Евдокимова, на момент предъявления ему обвинения в деле отсутствовала расшифровка параметров полета.
Еще одна его претензия к следствию – никто не стал изучать, что произошло с управлением судном после воздействия атмосферного электричества. Самолет не признали вещественным доказательством.
Но вернемся к управлению. Журналисты спросили у пилота, с чем были связаны размашистые движения. Он объяснил, что самолет неадекватно реагировал на отклонения ручки.
«Пилот тянет ручку на себя, самолет не откликается, пилот продолжает тянуть до необходимого отклика. Далее происходит резкое изменение задаваемого параметра, которое парируется пилотом для сохранения пространственного положения и недопущения выхода за предельные значения», – объяснил Евдокимов.
Еще один интересный момент. Пилот напомнил, что в «Нормах летной годности» прописано, что любые разрушения шасси не должны привести к повреждению баков. На деле оказалось все иначе. По словам Евдокимова, не было даже испытательных полетов с посадкой при массе, превышающей максимальную посадочную. Более того, кроме случая в Шереметьево было еще как минимум три случая, когда при посадке суперджета подламывались шасси и повреждали стенку топливного бака.
«Отсутствие полноценных исследований оставляет причины катастрофы нераскрытыми — соответственно, не исключено повторение ситуации», – вот главная мысль, которую произносит Евдокимов.
«Не было ни дня, ни минуты, чтобы я не думал о тех, кто не смог сойти на землю живым и невредимым. Я не отступлюсь, и чего бы мне это ни стоило, какие бы риски для судьбы моей семьи ни создавало, продолжу добиваться установления истинных и достоверных причин, способствовавших наступлению трaгических последствий, ведь от этого зависят жизнь и здоровье людей, продолжающих летать на Superjet», – заявил Денис Евдокимов.