Дом Павлова... Тот самый дом на площади 9 января в Сталинграде (в наше время площадь Ленина, а дом на улице Советская 39). Теперь про этот дом знает вся страна.
Много "копий поломано" на тему истории этого дома, но одно остаётся на всегда - это памятник воинского подвига в Сталинграде. Но статья моя не об этом.
Изучая историю родного города и копаясь в деталях тех страшных дней, я обнаружил интересный момент связанный с судьбой прославленного гарнизона этого дома.
Если взглянуть на местность с высоты, то сразу становятся понятны место и роль этого дома, а так же один из основных факторов успеха его обороны. Дом расположен на краю площади - всё пространство перед ним хорошо просматривается и простреливается. Кроме того он стоит торцом к фронту, что затрудняет его разрушение и вместе с тем позволяет наносить удары по площади перед ним с левого берега дивизионной артиллерией. И да, у него был просторный и капитальный подвал, что само по себе в уличных боях было очень важным фактором.
Взглянем на снимок. Красный прямоугольник - "Дом Павлова", по стрелочке - мельница Гергардта (стоит по сей день как памятник), синий прямоугольник - "молочный дом" о котором будем говорить далее.
События о которых я поведу речь состоялись уже после основных боёв в городе, после замыкания кольца окружения 6-й армии вермахта.
В конце ноября 1942 года 62 армия Василия Ивановича Чуйкова получила задачу повысить активность на своём участке фронта не давая противнику возможности перебросить силы и средства против наших войск сжимающих кольцо. Естественно эта задача была детализирована и доведена в виде конкретных приказов до каждого подразделения. Это коснулось и гарнизона "Дома Павлова".
"Везде идет наступление, а вы тут сидите, непорядок, взять вон тот дом напротив!" - примерно в таком виде был отдан приказ.
Гарнизон «Дома Павлова» перестал быть отдельной единицей. Вот как об этом рассказывал сам командир гарнизона "Дома Павлова" лейтенант Иван Филиппович Афанасьев в своей книге "Дом солдатской славы":
" 24 ноября мы получили приказ атаковать и захватить «молочный дом», закрепиться в нем и удержаться во что бы то ни стало. Впервые за пятьдесят восемь суток нам предстояло покинуть здание, выдержавшее такую осаду. Вечером в нашем доме стали накапливаться силы для атаки. Собралось здесь до сотни бойцов. Пришли комбат Жуков, заместитель комбата Дорохов, командир роты Наумов и политрук пулеметной роты. Наш гарнизон был расформирован."
Для выполнения задачи были сформированы две штурмовые группы, которые должны были захватить тот самый "дом напротив" - это был "Молочный дом» (смотри на снимке синий прямоугольник).
"Часа в два ночи бойцы через окна и тоннель к наружному подвалу выдвинулись на площадь. Тишина. Немцы ничего не подозревают. А на севере гудит и гудит канонада. Сегодня ее гул гораздо слышнее. Значит, наши там успешно идут вперед. Мы ползем от воронки к воронке, натыкаемся на колючую проволоку, скрученные железные листья и прутья. Вот у кого-то звякнула обо что-то металлическая лопата. И ночная тишина треснула пулеметными очередями, темноту озарили вспышки разрывов и ракеты. Гитлеровцы обнаружили нас. Вокруг рвутся мины, с треском лопаются разрывные пули.
Наконец многие из нас добрались до развалин бывшего здания нарсуда. Пользуясь укрытием, делаем передышку.
Из окна «молочного дома» непрерывно бьет вражеский пулемет. Он мешает нашему продвижению. Бойцы вынуждены залечь.
Приказываю Воронову выдвинуть «максим» вправо и заставить замолчать вражеского пулеметчика. Но не успели Иващенко и Хант установить «максимку», как позади меня один за другим грянули три выстрела.
За два месяца обороны дома Рамазанов и Тургунов натренировались подавлять вражеские огневые точки. Вот и сейчас после трех выстрелов гитлеровец перестал строчить из пулемета.
— Наверно, корова языком слизала, — в шутку сказал кто-то из бойцов.
Долго оставаться в развалинах было невозможно. Сюда противник перенес артиллерийский и минометный огонь. Среди нас появились убитые. Ранены Мосиашвили и Якименко, из-под огня их вытаскивают наши санитары, среди которых и худенькая Маруся.
Рядом с нами, в двух метрах от Воронова, падает вражеский снаряд, но не разрывается.
— Наверно, замедленный, — тихо говорит Свирин.
Но нет, это был снаряд не замедленного действия, а скорее всего таинственный подвиг неизвестного товарища и друга.
Мы снова ползем вперед, прячась за камнями, в воронках и выбоинах. До «молочного дома» остается метров тридцать-сорок. Командиры проверяют бойцов. Сигнал!
С криком «ура!» мы бросаемся в атаку, буквально грудью разрывая нити трассирующих пуль. В окна дома летят гранаты. На фоне освещенных ракетами развалин видны фигуры удирающих фашистов.
Дом взят, но это лишь голый скелет здания, зацепиться буквально не за что. А удержать его надо.
Считаем свои потери. Убит командир роты Наумов, много раненых, в том числе Павлов и Шаповалов, а сколько товарищей осталось лежать на площади. Там подбирают их наши санитары.
Мы со своей стороны тоже пытаемся эвакуировать раненых из «молочного дома», но это почти не удается. Вражеский огонь теперь пронизывает каждый метр площади. Наше оружие — пулемет, несколько противотанковых ружей и автоматы."
Далее штурмовые группы понесли огромные потери отбивая атаки немцев в простреливаемых насквозь остатках здания. К исходу дня в обороне оставалось 9 человек. В итоге, по приказу комбата, эвакуировали раненых, оружие и бросили этот печальный дом без подвала, никак не приспособленный для обороны.